Вавилон. Пламя. Ярослава Раскольникова

бегал под ними уже… Погнали. Долю не досдавал.

      – Так ты еще и бездарный, получается? – Лилит скрестила руки на груди. – Ну и от меня ты чего хочешь? С собой тебя взять на корабль или что?

      Мальчик пожал плечами и утер нос рукавом. Лилит вздохнула.

      – Ладно, пошли уж… Там разберемся. Как звать?

      – Окри.

      – Я Лилит. Это Дарири.

      Чародейка посмотрела на мальчишку хмуро.

      – Забери у меня, пожалуйста, эти гребаные пироги, – отчеканила она холодно, переводя полный негодования взгляд обратно на Лилит.

      На входе проверяли бумаги. Выстроилась небольшая очередь. Лилит с тоской посмотрела в небо, подумав, что без чар не обойтись. Подкупить уже не получится: оставшиеся две тысячи были ей нужны позарез, на расходы.

      Она приглядывалась к проверяющему бумаги. Красный нос, крупные поры, отечное лицо. Скорее всего алкоголик. Это хорошо. У них сознание вялое, пластичное, с ним гораздо легче работать.

      Когда перед ними оставалась примерно пара человек, Лилит подготовилась. Чаровать нужно было быстро и решительно, чтобы он не успел очухаться. Закрыв глаза, Лилит мягко преодолела первый порог, оказавшись в его сознании. Послышались отголоски мыслей и чувств. Он был уставшим и слегка замерзшим, ему хотелось в каюту, выпить меда. Он вяло перебирал в уме фамилии, которые были написаны на бумагах, и в нем было много усталости и тоски. Лилит уцепилась за тепло, которое он чувствовал, когда делал первый глоток меда. Нега разливалась по горлу и груди, согревая внутренности. Такое родное чувство, такое приятное. Крепко ухватившись за этот образ, Лилит немалыми усилиями держала его, пока не подошла их очередь.

      – Бумаги? – подняв на них безрадостный взгляд, спросил мужчина.

      Лилит рванулась вперед сквозь его волю, привычно обходя невысокие барьеры и заставая его сознание врасплох. Он опешил, и не успел даже понять, что произошло, когда она уже была внутри. Лилит расширила образ, усилила его, заставила поглотить все сознание мужчины. Сделала его еще больше, еще ярче, еще желаннее.

      Его взгляд приобрел теплоту, на лице появилась мечтательная улыбка.

      – Смотри-ка, – сказала Лилит немного искаженным от напряжения голосом. – Мы последние в очереди. Пропустишь нас, и пойдешь в каюту пить мед.

      Последним усилием она взорвала в его голове живой образ вспышкой экстаза, доводя желание до апогея.

      – Проходите, проходите, – торопливо замахал рукой он. Выдохнув, Лилит отпустила его, оставшись наедине с мерзким послевкусием чужих мыслей и желаний. После чар ей всегда было трудно вернуться к себе и разграничить, что принадлежало ей, а что – другому человеку.

      Она пошатнулась, и Дарири поддержала ее.

      – Это че было? – спросил мальчик, шагая по помосту.

      – Мед это был. Сладкий и вкусный. Твою мать, теперь и мне меду хочется…

      – Вина попьешь, не развалишься, – съязвила Дарири. – Ты ж мед не перевариваешь.

      – Теперь уже не знаю, – отмахнулась Лилит. – Я и в седле спокойно сидела раньше, а теперь коней видеть не могу.

      – Что, боялся кто-то?

      – До