Расписное небо. Александра Питкевич (Samum)

падение. Дальше к видео крепились первые отчеты по состоянию пассажиров, которые я уже видела. Что ж, и правда, ничего такого, что могло бы пролить свет на состояние пациентки.

      Просмотреть файл пришлось раз пять, чтобы  убедиться, что ничего не упустила, хотя это было и не очень просто. Осознание реальности происходящего угнетало.

      Что ж, если я не могу начать с этой стороны, будем действовать по первоначальному плану. Я вернулась в палату.

      Сидя возле медкапсулы, я наблюдала за Селеной. Красивая, не той броской красотой, как у экранных моделей, а сдержанной, даже благородной. Думаю, роль принцессы ей вполне подходит. Хотя, от характера тоже многое зависит.

      Девушка не была в состоянии амебы, она реагировала. На звук, на свет. Особенно остро на присутствие Нарина. Стоило валору покинуть палату, как всё её тело словно каменело. Едва заметно, но напряжение мышц можно было отследить. И наоборот, когда оджи приближался, Селена становилась «мягче», расслабленней. Я бы даже сказала, спокойней, если такое слово применимо для пациента в подобном состоянии.

      Проведя за наблюдениями почти весь день, стараясь не обращать внимания на хмурые лица, недовольные и обеспокоенные взгляды, решила все же начать что-то делать. Приступать нужно было по частям. У меня и так уже вырисовался некоторый конфликт с местным начальством.

      – Вы можете её вытащить из этого…  этих «соплей»? –  назвать содержимое капсулы как-то иначе у меня не получалось. Тягучая, вязкая жидкость слизкого характера.

      – «Соплей»? – В дальнем углу комнаты вспыхнули золотые глаза, с таким огнем глядя на меня, что я готова была отступить, не будь это на благо пациентки.

      Мужчина, этот резкий и строгий валор, заправляющий лечением ещё кого-то  в госпитале, почти всё время проводил здесь, только изредка хромой походкой отлучаясь из палаты. Под глазами залегли серые тени, и было видно, что он все ещё испытывает некоторые последствия аварии, но это не оправдывало такого неприемлемого отношения ко мне. Тем более, я видела, что с Гамильтоном он был вполне дружелюбен. Может, кто-то  не терпит женщин на высоких должностях? Или просто землянок? Хотя, на Селену он смотрел с искренними эмоциями, в которых было дружеское сопереживание и какая-то  нежность. Мне же достался яд. Отборный и, наверное, ценный. – У вас, милочка, кажется, ретранслятор сломался.

      – Вот уж нет. Я бы ни за что не согласилась в этой жиже лежать. Её надо достать.

      – Почему ты так решила, Ольса? – в разговор вступил Даяр, не слишком уделяя внимание недовольству златоглазого.

      Я, как могла, постаралась разъяснить свою женскую точку зрения, делая упор на некомфортные условия. Это должно быть просто неприятно. Тем более, если результата не видно. Было не очень понятно, почему такие сильные эмпаты, коими себя позиционировали эти ребята, не чувствуют недовольства  девушки.

      – Пока плод на данной стадии развития, я не могу читать ни Селену, ни ребенка. Всё блокируется, – в голосе Нарина  проскальзывало сожаление, совсем