Расписное небо. Александра Питкевич (Samum)

предполагал провисеть на орбите дня три, пока будут ещё раз перепроверены все системы и запасы. Покинуть родной сектор можно будет только тогда, когда все будет укомплектовано в полной мере.

      Ожидая прилета Нарина и землянок, проходился по спискам медикаментов и сопутствующих материалов. Из списка, предоставленного Ольсой, тоже кое-что должны были доставить. Ещё предстояла нешуточная работа по проверке реакций Селены на наши валорские аналоги. Правда, терри кое-что привезла с Земли, вполне разумно предполагая, что искомого и привычного у нас не будет, но вопрос совместимости и заменимости препаратов нужно рассмотреть.

      Системы зажужжали, оповещая о стыковке шаттлов во внешнем, открытом отсеке. Прошло пара минут, сопровождающихся громким гудением фильтров, и в открывшиеся двери внутреннего ангара на специальных полозьях втянуло два небольших судна. Тихий писк сообщил об открытии люков.

      К обоим судам тут же подскочили работники. Выгрузку наши ребята производили весьма оперативно.

      Из первого судна вышли Нарин с Селеной и бледная, чуть пошатывающаяся на своих травмоопасных каблуках, Ольса. Нужно что-то делать с этим. Любой скачок, секундная потеря гравитации – и мы рискуем получить одного доктора с поломанной шеей. И все во благо сомнительной красоты.

      – Как самочувствие? – открыв в планшете список прибывших контейнеров, посмотрел на Селену. Девочка выглядела хорошо. Довольно бодро и весело.

      – Прекрасно, только все время пить хочу.

      – Это может быть. Из-за резкого подъема. Чуть позже к тебе зайду… – договорить я не успел. Из соседнего шаттла выгрузили пассажиров, и ангар наполнился радостным визгом. Фараты, шестилапые чешуйчатые звери, имеющие отменных нюх, примерно семьдесят сантиметров в холке и весьма игривый характер, возвращались с предполетной проверки. Как и все обитатели корабля, их были обязаны обследовать на состояние здоровья и психики.

      И вот, счастливые, полные энергии и слюней, шестилапки увидали своего любимого друга Нарина и были готовы прокатить по полу ангаров любого, кто станет на их пути или попробует удержать поводок.

      Опасаясь неприятностей и истерик, кинул тревожный взгляд на Ольсу. По моим предположениям, доктор должна была находиться где-то в пограничном состоянии между комой и паникой. Но нет. В серых глазах плескался восторг, руки сами собой сложились в какой-то молитвенный жест.

      – Какая прелесть… – тихо, с  придыханием и восхищением произнесла терри, не видя больше ничего вокруг.

      – Нравятся? – я стоял рядом, и меня накрыло такой теплой, чистой эмоцией, что впору было зажмуриться и заурчать. Значит, кто-то умеет не только злиться.

      – О, ещё бы. Я всегда мечтала о большой собаке, но у меня аллергия на шерсть, – не знаю точно, как выглядят собаки, но вероятно очень похожи, раз у землянки такая реакция. Нарин и Селена уже вовсю чесали за ушами этих слюнявых морд, смеясь и стараясь не упасть под натиском фаратов.

      – У фаратов нет шерсти.