Эйвели. Часть первая. K. Хеллен

своей, и о том, что оставить её не смог и вернул в Дом её. Рассказав это, предал Итран себя суду Финиара.

      Смутился тогда мудрый эу, ибо справедливость его требовала скорой кары грешнику, душа – уважения к Любви, а сердце – счастья для Виах. Мудрость же его подсказала ему обратиться к Фиэльли. И пришёл к ней Финиар за советом и застал её в трудах, среди книг. Рассказал Финиар ей о затруднении своём и испросил совета. Ни слова не сказав, выслушала его Фиэльли и спросила: откуда узнал Финиар о том, что случилось? И ответил он, что сам Итран рассказал ему. Тогда спросила Фиэльли, зачем пришёл Итран к Финиару? И сказал Финиар, что Итран ответил – для того, чтобы вернуть Виах. И спросила Фиэльли, признал ли Итран вину за собой, и Финиар подтвердил это.

      – Дабы сердце Ваше успокоить и против справедливости не пойти, спросите его самого о наказании его. Спросите его о вине его. По словам же его и судите. – Так сказала Фиэльли, и согласился Финиар. И, поднявшись, просил её пойти с ним, дабы свидетельствовать в разговоре его с Итраном.

      Вернувшись, нашёл Финиар Итрана где и прежде, в ожидании кары своей. И по совету Фиэльли спросил Финиар арели, знает ли он о тяжести вины своей? И арели подтвердил, что знает. Тогда спросил Финиар, как поступить ему, будь сам Итран на месте Финиара, дабы покарать справедливо и достойно, но и природе своей не изменить, не убив и не осквернив живое создание. И Итран, вспылив, сказал, что предаёт себя воле Финиара, но будь он на месте его, потребовал бы от арели немедленной клятвы (2) в доказательство Любви своей или исполнение немедленной кары, если слова его окажутся ложью. Ибо если Любовь его истинна, то клятва послужит ему искуплением, а если ложью – то он сам себя покарает, но смертью тела и духа искупить содеянное он готов. Ужаснулся Финиар воле арели, но перечить ему не стал, и по традиции руки его в свои принял и, глядя в глаза, приготовился слушать Итрана. Велик был трепет и страх арели перед клятвой, ибо не знал он, насколько правдива Любовь его, и Любовь ли это. И видел Финиар смертный ужас на лице его и спросил о нём арели, но вместо ответа услышал он лишь: «Ten eylа́ten hi ilítat nhа́ydi lūt ül`e! Im ínen míel fórthin Úruhe Yónē!…»

      ^{(2) есть страшная молитва, именуемая среди эулиен и арели «клятвой арели» или «клятвой». Её услышав, уходит дух арели через порог и погибает, покинув тело, которое обретает арели во исполнение её, и так умирает смертной смертью, потому произносить её никто не смеет, ибо сила её велика, и всякий, кто слышит её или говорит её, если есть вина или грех на нём – познает все муки, что призывает эта клятва. И так надлежит говорить (сокращу, дабы уберечь читающих): Ten eylа́ten hi ilítat nhа́ydi lūt ül`ē! Im ínen míel fórthin Úruhe Yónē! Isíl`mtal`an – hi amarа́ntnet Úruhe Nói íne! Аnfádah! Аnfádah! Аnfádah! / Ta ialdа́rtil` Úruh Yónol, im ínen Nói! Im ni íniril míik` kа́ylahol, on hi ískheh, im ni hénnil` eshúramrennel` íne i izgílleo! Ta duh bil míen róktelintil` ev el`iybílen im rerétil` ret, ra térlenen, ke íl`retetil`! Duh atchíl` mo hа́en íl`mren úrahi évmē! Duh pа́scuen Íssaeol kh`rortenil` ísil`mtenē ror, íēni ílaeni nói ístuh`enil`, íei íshurahil` íol`, im reténarntenal` nírten а́nakmrenenil` ev el`ístuh im iníril` evа́en ak а́nlienen ínenē, im l`yö nói evá éligf`ih`, ov а́kon niz! Eohtín dun íwhreil` míik leyk, f`ítar – íshud im ísum, а́kmar – а́kmari élig im ístomen! Im íybilen duh retírenenil` ret rórmadē, ov rórmad ret ílaē, im retéyenil` ev Íssea víe}