Ундинки. Соня Орешниковая

села Акселю на колени, обняла за плечи и уткнулась ему в шею.

      – Ты согласилась из жалости? – хмыкнул Аксель.

      – Нет, конечно. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

      – Не бойся, рано я не умру. Лет пятьдесят мне выторговали. До семидесяти дотяну.

* * *

      В пять утра в больнице умерла Варя.

      Чуть позже, этим же утром, деревенские обнаружили на обочине леса мертвого черного волка, который оказался крупной волчицей.

      Разговор по душам

      В нашем дурдоме, по улице Добролюбова, дом девять, дробь одиннадцать, наступил тихий час. Вернее, относительно тихий. Мы выпили сразу и успокаивающее, и обезболивающее, но некоторые, особо буйные, спать так и не ложились. Шныряли по коридорам. Кто-то проверял сохранность противопожарных принадлежностей, – лил воду из шланга. Успокоился только после того, как залил половину коридора.

      Я зашла в свою комнату, заперла дверь, – мало ли что, кругом одни психи, – и села у распахнутого окна. Свет включать не стала. Сижу, курю, засыпаю… Но тут у меня весь сон прошел! Вижу, – по воздуху идет святой Петр. Крылья, почему-то, в руке держит. Я замахала ему руками:

      – Петя! Петя! Иди сюда!

      Святой Петр сделал маневр и приземлился на моем подоконнике.

      – Здравствуй, Маргарита.

      – Привет.

      Я заметила, что белоснежное одеяние Петра далеко, в общем-то, не белоснежно. И немного помято. Но я ничего говорить не стала. Вежливо улыбнулась и протянула пачку сигарет:

      – Курить будешь?

      – А что куришь?

      – «Пегас».

      – Ну, давай. Надеюсь, вторые крылья у меня от этого не вырастут. И копыта – тоже.

      – Не боись, Петр, у тебя теперь ничего не вырастет.

      – Легко тебе говорить! А у меня вот волосы седеют.

      – Да что ты? А Бог что говорит?

      – Смотри, смотри, Петя, на род людской, не такое еще увидишь.

      – Надо же!

      – Правда, волосы потом снова отрастают. Становятся такими же, как в молодости.

      – Вот это дело! Нам бы так!

      Мы немного помолчали.

      – Ой, Маргарита, насмотрелся я тут на вас! С ума сойти можно!

      – Конечно, можно. Это же сумасшедший дом.

      – Девочки с шестого этажа нашли где-то надгробную плиту…

      – Так раньше на месте нашего дурдома кладбище было.

      – А они теперь пользуются этой надгробной плитой, как столом. Едят на ней.

      Пьют. Ужас-то какой! У меня просто крылья – дыбом!

      – Да ладно тебе, Петя! У нас тут все в порядке вещей. Вот, например, Гришка. Он когда у своей тетки ночует, в Щелково, и просыпаясь утром, не видит в окне Останкинской башни, потом покрывается. Думает, что глюки полезли.

      – Кто полез?

      – Да глюки!

      – Кто такие?

      – Да галлюцинации!

      – О, Господи!

      – А че? Великий, могучий русский язык.

      Петр выкинул сигарету. Я тоже. Мы опять немного помолчали. Петр повертел в руках свои крылья.

      – У тебя порошок есть?

      – Не. Но я щас принесу. В женском умывальнике видела начатую