Механические птицы не поют. София Баюн

Уолтеру смутно знакомым.

      – Какая глупость! – весело отозвалась женщина.

      Уолтер обернулся. Сначала он увидел даму. Немолодая женщина в строгом темно-синем платье сидела в инвалидном кресле, словно на троне. Затем он встретился взглядом с мужчиной, который вез кресло.

      Он узнал его только по огненно-рыжим волосам, сейчас стянутым в хвост. Без камзола, грима и липких черных нитей в руках Томас Штармвайд казался совсем другим человеком.

      – Томас! – Эльстер тоже узнала его и широко улыбнулась. – А мы видели ваше выступление в Лигеплаце.

      – Как лестно, что вы меня вспомнили, фройляйн, и как жаль, что все мои цветы остались в каюте, – улыбнулся он, вкатывая кресло в столовую. – Позвольте представить свою мать, фрау Тесс Даверс.

      Томас подкатил кресло к одному из столов и жестом пригласил их сесть.

      – Меня зовут Уолтер… Честейн, а это моя сестра, Сулла, – представился он.

      Тесс с достоинством протянула ему руку и улыбнулась. Сын явно был похож на нее – такое же лисье лицо, такие же хитрые искорки в живых, ярко-синих глазах. Только волосы у Тесс были совсем белыми.

      – А разве ваша фамилия не Штармвайд? – спросила Эльстер, садясь на стул. Она не стала протягивать Томасу руку.

      – Нет, фройляйн, это сценический псевдоним. Почти «Штормовой ветер», людям нравятся такие громкие слова и не нравятся простые альбионские фамилии.

      – Так вы из столицы? – спросил Уолтер.

      – Нет, из Эгберта. Ужасную путаницу вносит, когда столица зовется так же, как и вся страна, не правда ли? – спросила Тесс.

      – «Альбион – это мы, а мы – это Альбион», – скривившись процитировал Уолтер строку из гимна.

      К их столику подошел стюард и положил в центр четыре узкие голубые полоски бумаги.

      – Чай – из Лигеплаца, – безапелляционно заявил он, словно готовясь защищаться.

      – Прекрасно, – проникновенно ответил Томас. – Альбионскими помоями мы еще насладимся.

      Несколько минут они в молчании изучали меню. Уолтер заметил, что Эльстер растеряна, но она не стала просить его совета, а он не стал предлагать помощь, понимая, что она не привыкла делать выбор и ей приходится преодолевать себя даже в таких мелочах.

      – А вы из столицы? – спросил Томас после того, как они сделали заказ.

      – Да, – ответил Уолтер, не распространяясь о своем происхождении.

      – В таком случае, возможно, вы знаете хорошую клинику, занимающуюся протезами? Мы хотели обратиться к доктору Лэньону, но буквально перед вылетом узнали, что он закрыл практику.

      – Доктор Харрис – один из лучших на Альбионе, учился у Рейне, – не задумываясь ответил Уолтер.

      – Кажется, я слышала о нем. Мой сын все хочет узнать, можно ли что-то сделать с позвоночником. Я пыталась объяснить этому мальчишке: мой недуг таков, что мне не помогут даже две механические ноги, но он не желает меня слушать, – сказала Тесс, раскладывая на коленях салфетку.

      – И каков же ваш недуг? – спросила Эльстер прежде, чем Уолтер успел ее остановить.

      – Я