Механические птицы не поют. София Баюн

заметил, как побелели ее пальцы, сжавшие чашку с кофе. Он впервые видел Эльстер такой.

      – Вы не правы, фройляйн Честейн… Простите, но вы… вы верите в Спящего?

      – Нет, – спокойнее ответила Эльстер, делая глоток.

      – Простите, фройляйн Честейн, но тогда вы не знаете… Наш настоятель, патер Штольц… он известный исследователь, этик… занимался проблемой… «пташек». Он не раз ходил по их… туда, где они…

      – По борделям, – подсказала Эльстер.

      – Да, да, вы правы, фройляйн Честейн. По… по борделям. Ходил бы и по домам с Соловьями… Но домой его никто не пускал. Вы знаете, Соловьи стоят больших денег, а условия договора обязуют прятать их от посторонних… – голос Бекки становился уверенней. – Но в бордели пускают всех желающих. Не подумайте, патер Штольц… приличный человек. Он… святой человек.

      – Что святой забыл в борделях?

      Уолтер незаметно тронул Эльстер за руку. Но она будто не заметила, не сводя с Бекки тяжелого золотого взгляда.

      – Он хотел доказать, что у тех, кто уподоблен людям… есть душа, – сказала Бекка и, наконец, подняла взгляд.

      – Душа?! – расхохоталась Эльстер, и Уолтер заметил, как в ее глазах блеснули слезы. – Душа, только подумайте! У механических потаскух есть душа! Как же тогда, по мнению вашего патера Штольца, оправдать то, что происходит с теми, у кого есть душа?!

      – Сулла, милая, а тебя не слишком сильно волнует судьба этих… женщин? – тихо спросил Уолтер, сильнее сжимая ее руку.

      Эльстер оторвала взгляд от Бекки и посмотрела на Уолтера. Ее глаза, и правда, наполнялись слезами, и она быстро вытерла их рукавом.

      В столовую зашел Томас с матерью. Уолтер махнул им рукой, радуясь, что появился повод сменить тему.

      – Доброе утро! – улыбнулся Томас, отодвигая стул, чтобы поставить кресло.

      – Доброе утро, герр Томас, доброе утро, фрау Тесс, – поприветствовал их Уолтер чуть суше, чем хотел бы. – Познакомьтесь, фройляйн Бекка – служительница Спящего, как раз рассказывала нам о своем настоятеле, патере Штольце.

      – Патер Штольц – тот джентльмен, что исследует «пташек» и вечно пишет в «Парнас» письма? – вдруг спросила Тесс. – Это достойнейший человек, скажу я вам. Один из немногих, кто не поджимает хвост и рассматривает проблемы честно. Кстати, Уолтер, не знаю, сколько вы переучивались, но вам с сестрой пора вспомнить, как звучат слова «сэр», «мистер», «мисс» и «мадам». И остальные прекрасные слова прекрасного альбионского языка. На Альбионе, как вы помните, за «герра» и «фрау» вам достанут специальный прайс в гостинице и подадут специальное меню даже в самом захудалом кабаке.

      Бекка смотрела на Тесс с немым обожанием. Эльстер, улыбаясь, цедила кофе, и Уолтеру казалось, что она сейчас откусит кусок от чашки и начнет пережевывать стекло.

      – Простите, моей сестре нехорошо.

      – Ночью немного трясло, фройляйн Честейн, вы чувствительны к качке? – спросил Томас.

      – Весьма, – хрипло выдохнула она, с трудом ставя на стол пустую чашку.

      – Могу