Семейное дело. Рекс Стаут

выпадет свободная минутка, сядьте, закройте глаза и постарайтесь вспомнить все, что он говорил вчера. Если постараетесь как следует, результат, смею думать, удивит вас самого. Людям свойственно заблуждаться насчет памяти. Вы готовы выполнить мою просьбу?

      – Да, сэр, но не прямо сейчас. Попозже, если не возражаете.

      – Ладно. Когда сделаете, свяжитесь со мной или с мистером Гудвином.

      – Конечно, сэр.

      – Отлично. Будем ждать от вас весточки. – Вулф наклонил голову. – Теперь другой важный вопрос. Если Пьера убил кто-то из людей, работающих здесь, кто бы это мог быть? У кого имелись причины желать ему гибели? Кто-то его опасался, ненавидел или мог извлечь выгоду из его смерти?

      Филип замотал головой:

      – Никто, сэр. Никто здесь, и никто в целом свете.

      – Пф! Откуда вам это знать? Кто-то же его убил, значит недоброжелатели у Пьера были.

      Филип продолжал упрямо мотать головой:

      – Да, сэр. То есть нет, сэр. Лично я в это не верю, сэр. Так сразу и подумал, когда услышал в новостях. Кто мог его убить? Зачем кому-то убивать Пьера? Он и мухи ведь не обидел, сэр, только не он! Его все любили, никто его не боялся – за что бояться-то? Отличный парень, честный и порядочный. Не идеальный, кто же спорит. У него был один порок – ставил слишком много на скачках, но он знал за собой этот грешок и пытался исправиться. Он не любил говорить об этом, но иногда его прорывало… Я был его лучшим другом, и у меня он никогда не одалживал.

      – А у других одалживал?

      – Не думаю, сэр. Он бы не стал, мне так кажется. Нет, я уверен, что чужих денег он не брал. Будь иначе, пошли бы всякие сплетни. Но уточните у Феликса.

      Судя по всему, Филип искренне считал, что Феликс знает обо всем.

      – Он ставил помногу?

      – Честно сказать, не знаю. Я же говорю, он не особо откровенничал. Однажды признался, что выиграл двести тридцать долларов, а в другой раз – сотню с хвостиком, не помню точно, сколько именно. Но вот о проигрышах никогда не рассказывал.

      – Как он делал ставки? Через букмекеров?

      – Наверное, сэр, но точно сказать не могу. А еще через ПТ. Он как-то похвалился, что ставит через ПТ.

      – Что такое ПТ?

      – Подпольный тотализатор, сэр. Не на ипподроме.

      Вулф покосился на меня, и я кивнул. Ну да, откуда Вулфу об этом знать, даже если он и читает газеты?

      – Филип, вы наверняка встречались с Пьером не только здесь, в ресторане, но и в других местах. Скажите, вы бывали у него дома?

      – Неоднократно, сэр. Он жил в квартире на Западной Пятьдесят четвертой улице.

      – С женой?

      – Она умерла восемь лет назад, сэр. Он жил с дочерью и со своим отцом. Тот раньше владел маленьким бистро в Париже, но в семьдесят лет все продал и приехал сюда, поселился у Пьера. Сейчас ему почти восемьдесят.

      Вулф прикрыл глаза, снова открыл, поглядел на меня, посмотрел на стену, но часов не увидел. Зажал между большими и указательными пальцами обеих рук полы жилета, потянул их вниз… Сам он за собой эту привычку не замечал, а я ему не говорил, хотя давно