Земля потерянных судеб. Павел Георгиевич Чагин

общем то тепло, но душновато. В центре площади развели костры. На походных треногах подвесили котлы, от которых доносился невыносимо манящий запах мяса. Метрах в пяти от него стоял часовой с копьем. Парень отчаянно боролся с дремотой, то и дело хлопая себя по щеке.

      – Чем кормят, солдат? – спросил Хаук, потирая глаза.

      Солдат вздрогнул и первым делом проверил повязку на плече.

      – Похлебка, милорд. Конина с фасолью.

      – Расслабься солдат. Повязка нужна только в бою. Поможешь встать?

      Поборов волнение, солдат упер ногу в землю, протянул руку, и рывком поднял лорда на ноги. Кровь на его доспехах свернулась, но никуда не далась. Солдат поморщился.

      – Что? Не нравится? – ухмыльнулся Хаук.

      – Вам бы умыться, милорд….

      – Пока не время. Засохнет – сама отвалится.

      – Мне приказано позвать капитана, как вы проснетесь, – сообщил солдат.

      – Приказано, так зови… – рассудил он.

      Солдат, перехватив копье, поспешил скрыться с глаз. Левая нога затекла, и Хаук заметно прихрамывал. Если одежда его худо-бедно просохла от тепла тела, то обувь промокла. Если бы сапоги не натерли воском, было бы куда хуже. Ноги замерзли и Хаук подсев к костру, решил погреть стопы. Бывалый вояка, следивший за огнем, без лишних вопросов сунул ему в руки миску, деревянную ложку и сухарь.

      – Сам ел? – спросил он солдата.

      – Да, милорд. Все сыты.

      – А деревенские?

      – Им приказано не выходить, милорд, ваших указаний. Да и кормить их приказа не было….

      – Тогда кому это все? – удивился Хаук.

      – Конины много. Готовим впрок. Как остынет, в погреб спустим. Если не трогать, неделю хранится.

      – Умно, – согласился он. – Но деревенских все же надо бы покормить.

      – Они нас кормить не торопятся, – огрызнулся солдат в пол голоса.

      Хаук вздохнул.

      – Надо, солдат, надо. Мой народ должен быть сытым, иначе пахать и сеять нам с тобой придется. Так что готовь миски.

      С дальнего конца площади усталым шагом ковылял капитан Дорн. Дойдя до костра, он присел на бочку и вытер лицо от пота.

      – Устал? – спросил Хаук.

      – Духота. Ноги промокли, натер жутко, – поделился Дорн своими бедами.

      – Да… с ногами беда, – кивнул Хаук, поглядывая как его подошвы нагревшись стали парить.

      – Вести старосту, милорд?

      – Веди. И посчитай жителей, как закончим надо их накормить.

      – Я думал об этом, но без приказа…. – Дорн развел руками.

      – Все правильно. Сначала те, кто сражается, потом остальные, – успокоил его Хаук.

      Дорн махнул рукой, и двое солдат с копьями скрылись в темноте. Минут через пять, держа под локти, они приволокли старосту и поставили перед лордом. Им оказалась женщина лет пятидесяти. Крепкая, жилистая, но уже седая. В ее голубых глазах читался не страх, ни презрение, а бесконечная усталость. Хаук подобрал грубый деревянный ящик, перевернул его и поставил перед собой, предлагая женщине сесть. Покосившись на Дорна, она присела на краешек.