Анемия. Мария Александровна Ушакова

подумала, что бордовый цвет вам будет к лицу! – голос Меты звонко отскакивал от стен. – Не понимаю, почему вы так не любите себя.

      Анника резко посмотрела на Мету. Как она посмела говорить подобные вещи совершенно незнакомому человеку?

      Только Шефер почувствовала искрящуюся ярость в груди, как Мета неожиданно успокаивающим тоном добавила:

      – Не волнуйтесь, миссис Шефер, я тоже когда-то не любила себя. Во многом мне помогли Ричард и Виктор. Но прежде всего, вы САМИ должны полюбить себя. То, что вы видите в зеркале, лишь поверхностное отражение вашей души, – Мета взяла руки Анники, и той показалось, что после таких касаний останется ожог. – Когда безвозмездно отдаёшь себя не тем людям, начинаешь замечать, как превращаешься в тень. От тебя прежней остаются только воспоминания. Иногда нужно перешагнуть через себя и избавиться от ненужных людей.

      Алая вязкая капля крови упала на руку Анники. Она не заметила, как дёрнулась. Зато Мета расплылась в диком животном оскале. Страх волной прошёл по телу Анники. Ноги приросли к полу. И последнее, что она могла сделать – закрыть глаза. Но Мета не отпускала её, а только сильнее сжимала руки гостьи. Глухие хрусты прозвучал изнутри.

      – Это я выбрасываю, – Мета подбежала к ширме и, схватив одежду Анники, убежала из комнаты.

      Всё стало прежним. Никакой крови на руках. Пальцы не сломаны.

      – Постойте!

      Анника медленно переставляла ноги, словно кукла.

      В длинных коридорах было легко заплутать. Поэтому пройдя несколько поворотов, Шефер вернулась в гостиную, где ждал констебль. Прежде чем, пройти вглубь комнаты, Анника осторожно осмотрелась. На лице Виктора не было неестественных искажений. Лёгкий свет, свойственный пасмурной погоде, едва пробивался через окна.

      Увидев Шефер, констебль встал, и вежливо сказал:

      – Вы выглядите прекрасно.

      – Благодарю, – поклонилась она в ответ, стараясь удержать равновесие.

      Подняв взгляд, Шефер обратила внимание на картину. Анника подошла ближе, чтобы убедиться, что это не очередная галлюцинация. Так вот, почему образ Меты в первую встречу показался ей таким знакомым! Всё из-за этой картины.

      – Невероятно, – шепнула Шефер.

      Констебль подошёл к ней.

      – Мистер Вермеер нарисовал её год назад специально для Меты. Они встретились в Голландии, когда Мета уехала от Ричарда. Талант Вермеера тогда только начали замечать, и Мета заключила с ним пари. Она обещала, что его картины сотрясут мир, а он обещал – портрет. Мета лично занималась продажей холстов мистера Вермеера. Устраивала выставки для богатых людей.

      – Обычно это были мужчины преклонного возраста, – Мета уже сидела на кресле с чашкой чая в руках. – Им так легко втереться в доверие, если ты молодая девушка. Я отдавала им картины почти за бесценок, а они их продавали. Процент с продаж был мой. Вскоре о Вермеере узнал мир. У него появилось множество заказов, и год назад я вернулась в Голландию. Для него я – божество. И он за неделю нарисовал портрет.

      – Но зачем