Статус: все сложно. Дарья Белова

ты же понимаешь, что для тебя я делаю исключение? – хитринки в глазах.

      – Ты про ресторан?

      – И про мое время.

      – Иногда ты так занудничаешь.

      – Зато, насколько я помню, всегда угощаю ужином.

      – Теперь я буду называть тебя Мистер Щедрость, – нанизываю превосходные капеллини аль денте с тонкой стружкой трюфеля и отправляю в рот. Блаженство.

      – А до этого как называла?

      – Мистер М. – Он откидывается на спинку стула, но никогда не складывает руки на груди.

      – Интересно. А у Глеба? Есть прозвище?

      Как всегда в самую точку. Больную и нарывающую. Только он надавливает аккуратно и мягко. И это всегда мне в нем нравилось.

      – Нет, ему я так и не придумала.

      – Хотела бы?

      – Да.

      – Давай придумаем сейчас?

      – Хм… а можно просто Навицкий?

      – Можно. Но ты же понимаешь, что это не решение?

      – А что решение?

      – А что для тебя проблема?

      – Ненавижу, когды ты так говоришь! – Мистер М засмеялся. Ему нравится, когда мы с ним так общаемся, словно между нами нет условностей и обязательств. Просто два человека обсуждают общую тему.

      – Ты чувствуешь ненависть не ко мне, а к моим словам. Они задели тебя?

      – Твои слова. Твой вопрос.

      – Его повторить?

      – Нет. Что для меня проблема, – тихо произношу я, – Проблема в самом Навицком. Он предлагает поиграть, – ухмыляюсь. – Есть такая игра, дурацкая, “Правда или действие”. Мы задаем вопрос друг другу и отвечаем на него, если нет, то выполняем действие. Любое, он подчеркнул.

      – Ты сомневаешься, – утверждает мой Мистер М.

      – Я боюсь, что станет больно. Снова.

      – Людмила, нельзя избегать боли. Надо учиться ее проживать.

      – Зачем?

      – Боль – это тоже чувство, – резюмирует он.

      – А если я не хочу больше чувствовать?

      – Что ж, это твой выбор. Но проблему это не решит. А вообще, ты снова пытаешься вытянуть из меня совет, что тебе делать. – Его голос звучит немного грубо.

      – Так нельзя? – улыбаюсь и пытаюсь свести все в шутку.

      – Нет, – его улыбка, что когда-то меня и покорила, расположила к себе. И где-то внутри я поняла, что только ему и могу довериться.

      Первый раз мы с ним встретились за столиком в кафе. В то день с неба падали мелкие капли дождя. Они превращались в наледь. Ее можно было увидеть на листочках деревьев, что еще держались на ветках из последних сил. Машины были покрыты этой глазурью, а дорога под ногами похожа на хрусталь. Стоял декабрь. В том году он был бесснежным.

      На душе мне было так же холодно и промозгло, как и на улице. И я вся будто состояла из разбитого хрусталя, что при малейших признаках тепла просто растает. Стечет тонкой струйкой куда-то под ноги. А безымянный пешеход пройдется по ней, мокрые следы будут тянуться еще долго.

      В кафе уже развесили новогодние украшения. Но они не приносили мне радости. Не радовало