Пустота. Ростислав Паров

мы достоверно знаем, как увеличить мозг человека в три раза. Голова у такого человека будет вот такая, – он развел руки до ширины своих плеч, – по современным меркам уродец выйдет. Зато нейронная сеть в его безобразной голове будет изумительная, а следовательно, он сможет стать гениальнейшим из гениев.

      Солнцева уже поборола эмоции и всеми фибрами вслушивалась в его интонацию, тембр, акценты, которые могли бы выдать его истинные желания и стремления.

      – Допустим, Вячеслав. Чисто гипотетически, – она уже могла улыбаться ему.

      – Тогда как вы думаете, Катерина, будут ли созданы такие уродливые гении или нет? – второй раз он взял паузу, которая, однако, в данном случае была уместна. – Во благо нашей с вами страны? Ведь если не сделаем мы…

      Северский оборвал реплику, испытующе глядя в ее каре-зеленые глаза.

      («Не слышу, не слышу в нем безумия», – по мнению Солнцевой, о перспективах генетики тот говорил не более и не менее взволнованно, чем о прочих вещах.)

      – Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, – покачала она головой. – Продолжите?

      – Если угодно. Нельзя утверждать наверняка, но скорее всего, такие уродцы появятся. Отдельно возникнет каста воинов разных типов, каста спортсменов, музыкантов и даже, возможно, чревоугодников. Вы умная девушка, Катерина, можете при наличии времени и желания пофантазировать.

      – Получается, вы таким образом печетесь об обществе? Не слишком ли наивно? – это была одновременно и мелкая месть, и попытка вывести Северского из себя, заставить его сэмоционировать.

      – Разве я говорил такое? – слегка поморщился мужчина.

      – А разве нет? Вы же сами сказали, что из-за этого не разглашаете свои результаты. Не ваши слова?! – слегка повысила голос Солнцева.

      («Ну же!»)

      – Меня не слишком волнует благополучие нашего общества, Катерина, – остался спокойным тот. – Я лишь хотел сказать, что не считаю сокрытие результатов своих работ преступлением против человечества. Может, это во благо, а может, во вред. Мне не за что тут оправдываться.

      – Без обид, Вячеслав, – продолжала давить Солнцева, – вы полагаете, что столь гениальны, что ваши открытия, полученные в кустарной лаборатории, способны перевернуть мир?

      Северский как-то разочарованно вздохнул, словно готов был к этому ее ходу, но в силу своих симпатий желал от нее более изящной игры.

      – Катерина, я никогда не считал себя гением, хотя мне часто про это твердили. И я не думаю, что непосредственно мои открытия перевернут мир, – он встретил ее взгляд все с тем же легким разочарованием. – Уверен, вам известно, что наука развивается кумулятивно. Скажем так, есть шанс, что я приоткрою дверь, на такую вот щелочку, – он показал маленький зазор между подушечками пальцев, – за нее зацепятся другие, подхватят, разовьют, расширят, и вы уже обернуться не успели, а дверца от ящика Пандоры распахнута.

      – Я поняла, – без всякого намека на прежний напор, согласилась Солнцева. – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и на досуге все это обдумаю.

      – У