Царство. 1951 – 1954. Александр Струев

крышей.

      – Все плачет по нем, убивается.

      – Слезами горю не поможешь!

      – Говорят, ее за штат МВД вывели, сказали, органам не соответствует. Значит, и зарплата теперь будет другая.

      – Вале это неважно – детей нет, мать с сестрами похоронила.

      – То да, то да! Она Васе зарплату несла, – уточнил пожилой генерал-грузин.

      – Дуреха! Васька все прогуливал.

      – Говорила, у него детишки.

      – Детишки! – скривил лицо шашлычник. – Нагуляется с бабами, уже и не знает, кто от него понес. Последнее время не просыхал!

      – Как бы нас с тобой за скобки не поставили! – снова забеспокоился закупщик. – Мне, как генералу, тройную зарплату в конверте дают, ну, ты знаешь! Машина на работу возит, дачка в «Соснах» положена, кремлевская поликлиника. Как всего этого лишиться?

      Сидящий напротив хмурился.

      – Как бы Маленков своих не понапихал, – распереживался снабженец. – На спецбазу нового директора сунут, и, считай, мне приговор!

      – Не до нас им, объясняю! – раздраженно высказался завстоловой.

      – А Хрусталева куда?

      – Его заместителем коменданта Кремля назначили.

      – Значит, не разбазариваются кадрами.

      – Поглядим. Я при генералиссимусе, считай, десять лет на шашлыках простоял.

      – Я при нем – двадцать два! – с гордостью отчеканил Резо, переименованный в Романа Андреевича. Это он вызвал из Гори шустрого Вано, сына старшего брата, и определил на шашлыки. Месяц Вано стажировался в доме у Берии, бериевский повар награждал неотесанного провинциала подзатыльниками и трехэтажным матом, но делу научил. Скоро Вано так разжарился, что перещеголял наставника. Чего только он на мангале не исполнял – что хотите, то и сделает, и, главное, исправно информировал Лаврентия Павловича обо всем, что творилось на «ближней»: и про обслугу писал, и про охрану, и про подвыпивших великих гостей, и даже – про самого Сталина!

      – Прорвемся! – хмуро процедил шашлычник.

      – У тебя выпить найдется, Ванечка?

      – Есть, Роман Андреевич, выпить есть!

      По паспорту Вано писался Иваном Андреевичем. Так на русский манер все грузины друг друга величали. К русским именам товарищ Сталин особое пристрастие имел, собственно, он такой порядок и завел – на русский лад земляков переделать, новые имена проставлял самолично. Был у него при бане шустрый Гагик, его Сталин сначала именовал Жориком, а потом, приглядевшись к суетливому банщику, стал называть Славиком.

      «Я знаю, кому какое имя подходит!» – говаривал вождь. И еще категорически запретил разговаривать меж собой на родном языке.

      «Мы русские люди!» – часто повторял генералиссимус.

      – Чего сидишь, как истукан? Наливай! – прикрикнул на младшего Резо.

      Сталинский шашлычник залез в ящик стола и извлек оттуда бутылку коньяка «Енисели», потом выставил на стол стаканы.

      – Помянем Иосифа Виссарионовича! – разливая, с придыханием проговорил Ваня-Вано.

      Пожилой духанщик аккуратно приподнял стакан:

      – Не