Линия жизни. Ростислав Паров

уважения! Мне бесконечно жаль, что ты покидаешь наше княжество… Однако я понимаю, что великому герою нужно больше места для подвига! И не буду, не могу тебя удержать от этой судьбы…

      Князь говорил еще немного, а после поцеловал сестру в лоб и велел дать ей путь.

      На выходе из замка Яну поджидал одинокий воин; все прочее марийское войско двумя неровными потоками текло мимо Син-Ти – лишь он беспокойно кружил своего коня около ворот, по приказу гаири ожидая выхода рыжеволосой девушки.

      – Хм-м, а ты быстро, – язвительно заметил воин, залихватски закидывая свою толстую, по-мужски грубо сплетенную косу за левое плечо.

      Богатая и опрятная одежда воина выдавала его высокое в марийском войске положение. Простой солдат тоже мог сорвать с врага яркий наряд, однако сохранять его чистым было хлопотно, дорого и в бою бесполезно.

      Девушка не ответила. Прилежная ученица, она переняла у Виры не только искусство боя, но также его нелюбовь к малозначимым разговорам. Если можно было молчать, она молчала, надо говорить – говорила, но лишь немногим более нужного.

      Остановив лошадь в паре шагов от воина, то и дело щурившего свои и без того неширокие глаза, Яна застыла в ожидании.

      – Следуй за мной! – довольно улыбнулся мариец.

      Влившись в поток солдат, девушка сразу же стала оценивать их снаряженье и силу. Преобладала пехота, чаще прочего вооруженная легкими мечами и круглыми деревянными щитами. Иные марийцы прямым мечам предпочитали палаши и топоры – неизменно легкие, чтобы можно было орудовать одной рукой. Изредка встречались копейщики, щиты которых уже были заметно больше и тяжелее.

      Марийцы не отличались крепким телосложением, будучи чаще худыми и жилистыми. С виду – самые заурядные вояки, мало чем отличающиеся от отцовских дружинников. И все же Яна чувствовала, что они другие.

      Долго взгляд девушки блуждал по сторонам, пока наконец к ней не пришло осознание. Марийцев выделяло не сложение или оружие, не сплошь черные волосы и карие глаза – марийских воинов отличала радость, сугубо позитивное настроение, в котором они пребывали в военном походе. Кругом улыбающиеся лица, шутки – не натужно-показные, как бывает при чувстве страха, а вполне себе обычные, естественные. Словно шли они не к очередному сражению, где каждый рискует расстаться с жизнью, а к праздничной площади, где их ждет редкое веселье, забавы и яркие представления.

      – Эй, ты вообще меня слушаешь?! – прикрикнул мариец, заметив, что его спутница засмотрелась по сторонам и совсем не обращает внимания на его мерное бормотание.

      Голос его был хрипло-звонким – обычно преобладающий хрип иногда срывался на звон, что придавало ему бесспорную уникальность, не очень, однако, приятную обычному человеческому уху.

      – Нет, – ответила Яна, решив, что молчания в этом случае будет уже недостаточно.

      – И зря, рыжая! Я вот тебе что говорил, – мариец тронул лошадь поближе к девушке, дабы наверняка быть услышанным. – Мариец радуется битве. Каждое сражение он ждет с нетерпением!