Как красный муравей стал черным. Юрий Владимирович Климович

в глубине черепа.

      – Надо помечать возникающие идеи разными цветами, – громко зашептала Лилька, жена шизофреника Сучьева. Когде ей предложили место секретаря-референта в приватном клубе АО «Жесть», она записалась на платные курсы сверхскоростной стенографии. – Черным и синим маркером наносить основные мысли, зеленым – добавления и исправления, а красный поберечь для нумерации и стрелок.

      – Хорошо, друг мой, – сказал Искариотов, прекращая пытку, – подойдите вон к тому человеку. Как родственная душа он выслушает вас…

      И он указал на Босоного Леху, поклонника идейного «босячества», выдвинутого как философское учение около ста лет назад старцем Григорием Распутиным. Этим Леха подчеркивал свою иномирную сущность, ведь никто не станет спорить, что обитатели загробного мира предпочитают обходиться без башмаков, подбитых железом, и босоножек на высокой шпильке.

      И Сергей Петрович, подтягивая на ходу треники с генеральскими лампасами, направился Босоногому Лехе, сидящему около зеленой скальной стенки, покрытой, как струпьями, искусственными камешками.

      – А я режиссер Вертов. Критики говорят, что во мне есть что-то от Линча! Я, знаете ли, тоже люблю вывернуть действительность наизнанку со всеми ее кишками и катаклизмами, – представился буйного вида гражданин с галстуком, съехавшим на затылок, и куском яичницы на лацкане пиджака.

      – Так это вы нас будете снимать? – обрадованно спросил Искариотов и умозрительно обвел руками свою компанию. – Мы же самая настоящая изнанка этой жизни, можно сказать, ее темная утробная сторона! Как вам те два алкоголика на качелях – Кеша и Котя? Они могут часами вот так загребать опилки ногами!

      Но Вертов отвел глаза:

      – Понимаете, во мне происходят перемены, да? На вашем материале не станешь знаменитым, да и после «Короля-Рыбака» Гиллиама трудно блеснуть новизной по маргинальной части…

      – Да, у нас нет своего посконного Робина Уильямса, – развел руками Искариотов.

      – Вот, видите… Тут другая появилась мысль, правда, нужен грамотный продюсер. Можно сообразить эпохальную по деньгам вещь! – режиссер понизил голос и огляделся по сторонам. Искариотов тоже оглянулся, но ничего подозрительного не обнаружил.

      – Мы, я имею в виду Россию, в настоящий момент крепко сдружились с Китаем, да? Понимаете, куда я клоню? Нужен крепкий китайско-российский блокбастер! На принципах доверия и паритета – деньги их, а продюсер был бы нашенский. Чтобы поменьше драконов и принцесс, дерущихся бамбуковыми дубинами!

      – Наш продюсер обещал появиться во второй половине дня, но… насколько он доверяет вкусу китайцев… Это вопрос. Давайте уточним детали. Какой цвет вы можете назвать своим любимым?

      – Зеленый, – безапелляционно отчеканил Вертов и указал на красную трансформаторную будку в глубине двора. Искариотов что-то сказал про себя, и продолжил:

      – Если бы вы не стали режиссером, то…

      – Стал бы знаменитостью, – не дав Искариотову закончить фразу, Вертов выпалил