Закон семьи. Анне Штерн

молодой человек. Его настроение не испортил ни вылитый кофе, ни морозное осеннее утро, когда на рассвете им пришлось прибыть по наводке, сулившей что угодно, кроме приятной находки.

      В полицию позвонила пожилая дама. Сегодня на рассвете ее шнауцер сбежал на этот заброшенный участок. Отыскивая паршивца, она тоже пробралась туда – и почувствовала странный запах. Казалось, он исходил из грузовика, припаркованного на стоянке. Дама заявила, что не осмелилась заглянуть под тент, натянутый на его каркас, но увидела руку, торчавшую из-под него. Детскую руку.

      И вот теперь именно эту даму вел к Карлу сотрудник уголовного розыска.

      Карл откашлялся и разгладил пальто. Он чувствовал себя довольно скверно. В обожженном рту остался кислый привкус пойла из термоса Фабрициуса, и ему хотелось сейчас только одного – забраться обратно в свою постель, натянув одеяло на голову. Сухое прощание с Хульдой прошлой ночью пробрало его до костей, как и полбутылки джина, которую он впоследствии выпил в одиночестве своей съемной комнаты, чтобы притупить воспоминание об ее отказе.

      – Доброе утро, – хрипловато поздоровался Карл, пожимая старушке руку.

      Свидетельница была одета в поношенную лисью шубу и крепко сжимала поводок своей теперь уже пойманной шавки. Собака угрюмо обнюхала брюки Карла, а затем с недоверием повернула голову в сторону лабрадора-ищейки, которого удерживал за ошейник сотрудник криминалистического отдела. Лабрадор Вальдемар вырывался, да и шнауцер свидетельницы, казалось, тоже испытывал немалое желание вырваться на свободу и показать пример этому кобелю.

      – Сидеть! Кнопик, сидеть! – прикрикнула дама, на удивление сильно ударив собаку миниатюрной рукой. – Плохой пес! – Она подняла голову, грустная гримаса омрачила ее круглое лицо. – Хотя мой Кнопик на самом деле заслуживает похвалы. В конце концов, это его заслуга, что вы нашли ту машину. – Она кивнула в сторону завода, и в ее голубых глазах выступили слезы. – Все это так ужасно, – прошептала она.

      – Расскажите мне подробно, что произошло, – начал Карл.

      Свидетельница зарыдала в голос. Карл замер. И прежде чем он смог продолжить допрос, Фабрициус втиснулся между ними. Левой рукой в кожаной перчатке он бережно погладил старушку по плечу, Вытащил из кармана пальто аккуратно сложенный носовой платок с кружевными краями и обратился к даме (по мнению Карла, излишне любезно):

      – Возьмите, пожалуйста…

      Женщине, по-видимому, такой тон пришелся по душе, она всхлипнула и приняла платок.

      – Как мило, молодой человек. Я вам очень признательна, поблагодарила она, осторожно промокая слезы салфеткой, словно щеки были из хрупкого фарфора.

      – Он достался мне от моей дорогой бабушки, – сообщил Фабрициус и, наклонившись к рычащему Кнопику, погладил его по лохматой шерсти и засюсюкал: – Какой красавец! – И прекрасно ухожен. Вы по праву можете им гордиться, уважаемая госпожа…

      – Примель, – представилась старушка, переменившись в лице.

      Карл заметил, что ассистент из осторожности прикусил