Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном. Эльвира Кобзева

Я сделаю вид, что не слышал. Какого хера?

      – Прослушку еще не сняли. Она фигурирует, мы пробили…

      – Кто о ней говорит?

      – Константин Александрович, я не…

      – КТО, БЛЯДЬ?! Мне надо знать.

      Андрей Евгеньевич ухмыльнулся и открыл дверцу.

      – Всего хорошего. Если ты так за нее переживаешь, посоветуй ей держаться подальше от тебя. На какое-то время. Удачи. На связи.

      – Добро, – ответил Мирон, наблюдая, как удалялся его визави. – Держать ее подальше… Твою мать, а я-то хотел поближе… поглубже… почаще… Высоцкая, Высоцкая, маленькая ты моя, как же мне держать тебя подальше, когда, сука, ты так нужна мне поближе?

      37. Я схожу с ума

      Я осталась одна. Я осталась одна. Я ОСТАЛАСЬ, СУКА, ОДНА!

      Он уехал, и я не знала, приедет ли он обратно. Я стояла в прихожей и терла виски, пока не заболела голова. Из горла рвался вопль, но я плотно сжимала зубы и запрещала себе слабость. Со злостью я сорвала с вешалки его пальто, сунула ноги в кроссовки и вышла на улицу, чтобы выбросить его. Снег по-прежнему шел, и на улице было полно детей, которые радовались подарку природы.

      Перед тем, как выбросить пальто, я поднесла его к лицу и сразу поймала знакомый запах. Закрыла глаза и глубоко вдохнула. Открыла глаза. Провела пальцами по пятнам крови и почувствовала, как сердце сжалось в комок. Смогла сдержать накатившие слезы. Помедлив немного, выбросила пальто в мусорный бак и вернулась домой.

      Не зная, куда себя деть, разделась и отправилась в ванную. Набрав горячей воды, я погрузилась в пушистую пену и окунулась с головой. Вынырнув, я уставилась на дверь и поняла, что жду, когда в нее зайдет Мирон. Он часто заходил ко мне, когда я принимала ванну, что стерло из моих правил привычку запирать дверь. Он заходил, садился рядом, опускал руку в воду и очень быстро находил то, что ему нужно. Я вспомнила, как я выгибалась в воде, когда ощущала его пальцы в себе. Я вспоминала взгляд, которым он накрывал меня в такие моменты. Я не верила, что этого больше не повторится. Он придет. Он вернется. Вот-вот сейчас эта дверь откроется.

      Но дверь оставалась плотно закрытой. Я со злостью на себя встала в полный рост, держась руками за бортики: водные процедуры были окончены.

      Халат. Кофе. Подоконник. Ожидание. Я больше ничего не помню. Вечное ожидание. У окна, в постели, в ванной, на работе. Я жду его день за днем, и он всегда приходит. Что делать, если он не придет? Как мне жить? Я разучилась делать это без него.

      Бесконечный долгий пустой день закончился и начался следующий – такой же, если не хуже. Я отсчитывала минуты своего одиночества на часах, которые он мне подарил. Он не приезжал, не звонил, не писал. Знать бы, где он. Просто знать, что он жив и здоров – это достаточно. Нет, не совсем достаточно: видеть его лицо, хотя бы на какой-нибудь фотке. И пусть он ломает все кровати в этом городе, пусть он гипнотизирует любую сучку, на которую у него встанет громко, грубо и грязно. Только бы та ночь не повторилась больше никогда. Существовать с мыслью, что его может не стать – вообще нигде и ни с кем – я не смогу.

      Не в силах больше держаться, я набрала его номер. Мы не виделись