Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном. Эльвира Кобзева

коже. Он внутри меня. Грязно и грубо. Нельзя позволить себе наслаждаться. Господи, кого же он из меня сделал? Что со мной твориться? Какого хрена мне так хорошо от того, как он наматывает на кулак мои волосы? Зачем я ловлю губами его пальцы, которыми он закрывает мне рот? Он наглый, он грубый, он жестокий. Я не должна его хотеть. Не должна… Это в последний раз… Я больше не приду, хватит…

      ***

      Высоцкая скрылась из вида и Мирон чертыхнулся. «Вот куда она сейчас попрется одна посреди ночи? Да еще в таком состоянии!».

      Размашистым жестом он скинул кроссовки на пол:

      – СУКА!

      Он приоткрыл окно, прибавил громкость музыки, закурил и поехал к Марку.

      – Марик, вот ты дебил? На кой хрен ты вискарь все время держишь в холодильнике?

      Марк закатил глаза и отвернулся. Мирон сел на диван и задумчиво спросил:

      – Ты что-нибудь выяснил?

      – Нет.

      – Давай, адвокат, шевелись! Сколько мне еще ебалом светить по городу?

      – Евгеньевич сказал «неделя», – ответил Марк, присаживаясь в кресло напротив.

      Мирон ухмыльнулся:

      – Неделя на исходе. Артурито не придет за своим дерьмом. Его ребят приняли. Гоша на измене.

      – Если бы ты не сунулся к ним…

      – Да, заебал ты уже! У меня, сука, выбор есть?!

      – Есть! Вали нахер из страны. До конца месяца. Следак долго ждать не будет, прокуратура дело требует. Без тебя его возьмут и можно спокойно ждать суда.

      – Валить?!

      Мирон на секунду вспомнил удар ботинком по лицу, прошедшийся вскользь и рассекший ему висок. И голос где-то совсем рядом: «А твоей соске я «армянскую свадьбу» устрою. Первый ее выебу. Потом приду к тебе и расскажу, как она текла в ожидании всех моих братьев. Понял меня?..»

      – Не могу я валить, – хрипло ответил Мирон. – Марик, пробей прослушку, узнай, кто про нее говорил.

      – Ты сторона обвинения, нам с тобой материалы никто не покажет…

      – Ну, тогда, пусть ей, блядь, охрану дают!

      Марк поджал губы и потер ладонями глаза, устало откидываясь назад.

      – Не даст ей никто охрану. Ты можешь просто подержать ее на расстоянии? Чтоб она не светилась рядом с тобой?

      – Это Лада, – Мирон потер лоб. – Эта сука мутит, я уверен.

      – Ей не до тебя сейчас. Она рада, что паровозом не уехала.

      Мирон не слушал. Высоцкая была слишком близко к нему. Всю неделю он выходил из дома только с оружием. Он понимал, что в задачу Андрея Евгеньевича не входила его целостность, улик против братьев Тигранян и так было навалом. Но Артур и Гоша оставались на свободе: Гоша как свидетель (временно, как он надеялся), а Артур в бегах. Если его, Мирона, случайно грохнут – Артур или менты – будет печально. Но Высоцкая была слишком близко… Он видел, что с ней творится, но упорно молчал, не объясняя ничего. Пусть она сама отойдет в сторону, так будет легче. Объяснять ей, при каких делах тут Влада, желания не было никакого. Ненадолго отпустить