Здесь начинаются рассветы. Владимир Васильевич Киреев

Руслана. Я стоял под высоким берегом, придерживал одной рукой рыбу, а другой отцеплял блесну. Руслан не стал спускаться, а подошел к краю обрыва, в руках у него была кружка с чаем, он только глянул на кету и сказал, что это самец. Тогда я аккуратно взял ладонями рыбу и возвратил её в холодные воды живой реки – и вдруг почувствовал неведомое ранее чувство радости, более сильное, чем торжество от добычи. Ополоснул руки, выпрямился, вдохнул полной грудью и оглянулся вокруг. Я – человек, сумевший добыть рыбу. Я принял этот дар от реки и вернул его ей. И от содеянного я испытывал настоящее счастье. Я свободен и честен перед самим собой и природой. Я смотал спиннинг и поднялся к нашему лагерю.

      Мы движемся дальше. Сегодня нам предстоит пройти немалое расстояние по реке. Русло её заметно расширилось, течение стало слабее. Заросшие зеленью берега были приятны глазу. Яркая растительность источала запах трав и сосновой хвои.

      Сзади раздался глухой удар тяжёлого тела о воду. Николай подводил к лодке крупную кету. Экземпляр, надо сказать, был даже несколько больше моего.

      Клёв начал усиливаться. Николай зорко присматривался к воде и немедленно бросал блесну туда, где только что плескалась рыба. Он поймал ещё одну, потом другую – дело пошло. Вскоре поймал большую кету и я.

      7 июля у Владимира был день рождения. Вечером сидели за столом в палатке. Пришло время, когда душа от спиртного развернулась и стали петь песни. Я предложил:

      – Давайте споём «Изгиб гитары жёлтой»!

      – О, давай, – закричал Владимир, – Окуджаву я люблю.

      – Эту песню написал Олег Митяев, – возразил я.

      – Вы что одурели? Это же Визбор, ребята! – взвизгнул не своим голосом Вадим.

      – Нет, я точно знаю, что это Окуджава, – недовольно сказал Александр.

      – Ребята, не спорьте, я же знаю, – пытался успокоить я своих друзей.

      – А давай поспорим, что это Окуджава? – стал напирать Владимир.

      – Я и без спора знаю, что это Олег Митяев.

      – Да Окуджава это, я что, не знаю что ли, – настаивал Александр, глядя на Владимира.

      Я понимал суть происходящего: Александр провоцировал своего товарища на спор.

      – Тогда спорим на виски, – не унимался Владимир, доверяясь своему напарнику.

      Я пытался отказаться, но видя, какими глазами на меня смотрели Андрей с Николаем, мне почему-то стало неловко, как будто я сделал что-то неприличное.

      – Ну что с вами делать, давай на бутылку виски, – согласился я.

      – Нет! – не унимался Владимир, – давай на «качели».

      – А это что такое?

      – Вы не знаете, что такое «качели», а ещё спорите со мной, – вконец раздухарился Владимир. – «Качели» – это большая бутылка виски, пять, семь и даже двенадцать литров есть. Давай на семилитровые «качели»!

      – Давай, давай, – подначивал Александр.

      Они стали напирать на меня, и мне просто некуда было отступать от истовых поклонников бардовской песни.

      В разговор вмешался