Санкт-Петербургская литература Альманах 2023. Елена Радченко

звуке этого голоса Владимир с тоской поглядел на конвоиров и, набрав побольше воздуха, выпалил:

      – Разрешите обратиться, товарищ лейтенант!

      Офицер поднял голову и устремил на Владимира взгляд полный ненависти.

      – Помолчи, голубчик. Петрович, документы при нем какие нашли?

      Сержант положил на стол злополучный листок. Белобрысый склонился над ним и пожевал губами:

      – Треугольный штамп вместо гербовой печати. А где воинский билет, где мобпредписание?

      – Товарищ лейтенант, весь госпиталь перевели. Остались только…

      – Пойми, голубчик, – перебил его лейтенант, – чем меньше ты будешь врать, тем больше у тебя шансов остаться живым.

      – Товарищ лейтенант, ну сами посудите. Если б я был дезертиром, какой смысл мне к фронту идти? Я бы обратно драпал, – Владимир, ища поддержки, остановил свой взгляд на солдате, лицо которого было перечеркнуто глубоким шрамом. Владимиру показалось, что этот солдату его, Владимира Пулькина, врагом не считает.

      Лейтенант встал и принялся расхаживать по избе.

      – Знаешь, голубчик, сколько я умников речистых видел? Гимнастерка одна твоя чего стоит – цирк. А этот фиговый листочек? Я тоже могу сказать что я – Папа римский, да кто ж этому поверит? – он резко остановился, глаза его сузились в две маленькие щелочки. – Петрович, объясни подследственному всю тяжесть его положения. Да только не здесь, выведите его отсюда.

      Через пару минут Владимира снова ввели в избу. Разъяснительная работа Петровича была зафиксирована на лице Владимира в виде основательно разбитой физиономии. Лейтенант указал Владимиру на табурет, дал карандаш и листок бумаги.

      – На, пиши. Сегодня двадцать девятое июля одна тысяча… Да не смотри на меня дурнем, под диктовку мою пиши: сегодня двадцать девятое июля одна тысяча девятьсот сорок четвертого года. Написал? Так. Теперь напиши тоже самое, только с левым наклоном.

      – Попробую, товарищ лейтенант. Только вряд ли у меня получится с наклоном.

      – А ты не тушуйся, – притворно ласково пропел белобрысый, – может, что и получится.

      Владимир понял к чему эти упражнения по чистописанию. Он встал.

      – Товарищ лейтенант, виноват… Я, я сам себе эту бумагу написал.

      На физиономии лейтенанта засияла снисходительная улыбка:

      – Вот видишь, уже лучше, уже теплее. Значит, и должностную подпись подделал. Так?

      – Никак нет, товарищ лейтенант. Подпись ставила медсестра, Екатерина Ва…, – Пулькин осекся, сообразив, что негоже подводить медсестру, оглашая ее фамилию.

      – Так, значит, сообщники имеются.

      – Никак нет, товарищ лейтенант.

      – Помолчи, голубчик. До тебя здесь один ну так хотел быть похожим на дезертира, а на поверку оказался полицаем. Два дня юлил и все напрасно. Разъяснили мы его. Говори все, как есть, кто ты, откуда, куда шел.

      Владимир собрался с мыслями и принялся излагать свою историю. Слушая, лейтенант вдруг стал подмигивать и, покачиваясь на табуретке, с издевкой повторять за Владимиром: Кома…, морг…, похоронка…

      Владимир