Три желания, или Дневник Варвары Лгуновой. Регина Рауэр

дрожащим от волнения голосом замуж.

      Милка, расплываясь в счастливой и потому идиотской улыбке, рассказывала подробно.

      – Вот же…

      Это, пожалуй, было всё, что я не менее растерянно смогла протянуть в ответ.

      Она же в который раз вздохнула.

      И слёзы по щекам покатились бесшумно, брызнули.

      – Ми-и-и-л, – я протянула жалобно, подошла, чтобы к себе её притянуть и по голове, как маленького ребёнка, погладить, предложить. – Хочешь, я Ромке позвоню, а? Он этому козлу мозги прочистит и на место вставит.

      – Не хочу, – Милка, всхлипывая и утирая нос, улыбнулась сквозь слёзы. – Этот дурак в прямом смысле слова Ю-Юре мозги прочистит. И кости заодно переломает.

      – Подумаешь, – я фыркнула безжалостно, махнула рукой и отошла, чтобы кофе по вытащенным кружкам разлить, поставить их на стойку. – Юрца не жалко.

      – Варька, – Мила, шмыгая и моргая слипшимися ресницами, прошептала тихо, – как хорошо, что ты приехала…

      – Пей давай, – я, садясь на своё место, вздохнула.

      Подумала, что Ромочке всё же пожалуюсь.

      Втихую.

      И про сломанный нос Милка никогда не узнает. Не первый, в конце концов, нос её поклонника, который окажется сломанным.

      – А я решила документы в этом году подать, – она, послушно обхватив кружку обеими руками и посмотрев поверх неё на меня, призналась одним губами. – У меня на год хватит.

      – Значит, не всё так плохо в нашей жизни? – я, подмигнув, улыбнулась широко и про собственный институт мысли задавила.

      Не сегодня.

      Сегодня очередь перетирать кости Юрочке.

      11 июня

      Телефонный звонок раздался в два часа ночи.

      Я ещё не спала, сидела и читала «Ярмарку тщеславия», до которой у меня, наконец, дошли и глаза, и руки. Попутно я изредка отрывала взор от страниц и косилась на Сенечку, что на свободной половине кровати сражался с огромным плюшевым медведем.

      Медведя, как и букет алых роз, днём принес курьер.

      От Гордеева.

      Я с улыбкой приняла и расписалась, Сенечка с заинтересованным фырканьем обнюхал презент, а после обнял его, как родного. Признал, видимо, в нём родственную душу, с которой можно и обниматься, и сражаться.

      Пытаться распотрошить.

      И кому сделан подарок, наблюдая, как енот целеустремленно пытается дотащить медведя до своей части оккупированной кровати, я поняла. Увидела сразу, как и первый уже вылезший синтепон.

      Так вот: я читала, Сенечка терроризировал медведя, а Ромка мне позвонил.

      В два ночи.

      Первый раз в жизни.

      Поэтому я перепугалась и с кровати, удивляя енота, подскочила.

      – Ром, что случилось?!

      – Варь, ты не спишь? – приглушенным и страшным голосом поинтересовался мой лучший друг, пугая ещё больше.

      – Нет. Ро-о-ом…

      – А Дэн спит? – игнорируя и перебивая, спросил он тем же шёпотом.

      Я выглянула в коридор, дабы полоску света из-под двери соседа узреть и Роме, невольно переходя тоже на шёпот, ответить:

      – Кажется,