Дело Чести, или Семь дней из жизни принца. Светлана Нарватова

это могло быть нужно?

      – Да кому угодно, как я уже говорила, – пожала плечами принцесса.

      – Ну, с Нидарией всё понятно. Тагарда тоже как-то притянуть можно, хоть и за уши. Простите, в смысле, с трудом. А какие мотивы могут быть у Равелиссы и Грэйди?

      – О, эти подколодные – простите, сердечные – подруги иногда такие выдумщицы, когда то, чего они хотят, достается другой.

      – Это вы про Тагарда? – удивился я.

      – Нет, это я про свадьбу. Хотя, возможно и про Тагарда. Пока не знаю.

      – Хорошо. А Грейди?

      – Не знаю. Может, ему захотелось присоединить к своим землям этот лакомый кусочек, – глядя в окно, предположила Недотрога.

      – На Грэйди это непохоже. Насколько я его знаю.

      – Да, на того Грэйди, которого знала я, это непохоже. Но люди иногда меняются, эрус. – Недотрога оторвала взгляд от осеннего пейзажа за окном, вернув его мне. – Особенно, когда к ним приходят деньги. Много денег. Я не утверждаю, что он изменился, но ведь мог измениться, согласны? Вообще, всё это дело как-то дурно пахнет, – сморщила она нос. – Мне не понравилось всё, что я здесь вчера увидела. Мне не понравилось всё, что я здесь сегодня услышала. Если честно, мне в принципе в этом браке что-то не нравится…

      – Мне в браке вообще ничего не нравится, – поделился я.

      – А с чего бы вам что-то нравилось в браке? – хмыкнула принцесса. В её чайных глазах мелькали отблески последнего осеннего солнца. – Мы с вами и наши матримониальные отношения – разменная монета в политических играх.

      – Ну зачем же так, принцесса. В нашей семье принято вступать в брак по любви, – возразил я.

      – О да! Но желательно, чтобы это была любовь к венценосной особе, – в словах Недотроги слышалась не то горечь, не то сарказм.

      – Вы не верите в любовь к венценосным особам?

      – Я верю в любовь. Но боюсь, что к моему браку она не будет иметь никакого отношения.

      – А как же надежда?

      Я подошел к ней, опустился на колени и изобразил самую трогательную из своих мин. Вот он, подходящий момент: момент откровения, единения, сочувствия. Я остановил свой взгляд на её губах, затем чуть потянулся вперед и закрыл глаза…

      – Эрус Веранир, вы со мной заигрываете, или мне показалось?

      Голос Недотроги прозвучал как-то неожиданно… Ну что ей еще надо?

      – Я вам не нравлюсь, Кейли?

      Глаза мне пришлось открыть.

      Недотрога улыбнулась:

      – Вы себя в зеркале видели, Ранир? У меня тоже глаза есть. Конечно, вы мне нравитесь. Вы очень красивы…

      Да, я такой.

      – …В вас чувствуется ум, сила и уверенность в себе…

      Да-да-да, продолжайте…

      – …Вашим телом можно любоваться бесконечно…

      Не могу спорить с очевидным…

      – … Вы – безупречный, смертоносный хищник, который точно знает, чего хочет, и точно знает, как это взять, – она сделала паузу. – Но я не люблю чувствовать себя дичью. Простите, – развела она руками. И в её взгляде не было ничего, кроме сожаления.

      Хм. Мне только что отказали. МНЕ. ОТКАЗАЛИ?

      Причем