Образование Великорусского государства.Очерки по истории. А. Е. Пресняков

не вспоминать о старом Ярославе, примеры тому дают действия Владимира Мономаха, старшего Мономашича Мстислава, да и всей старшей линии Мономахова рода[121].

      Как бы то ни было, таковы притязания самих Ярославичей. И они имели успех, в несколько неожиданной (быть может, более неожиданной для нас, чем для них)[122] форме. Дело, если судить буквально по летописной записи, какую дает нам Лаврентьевская летопись, решалось не в Золотой Орде, а при великоханском дворе. Хановичи «приказаша Олександрови Кыев и всю Русскую землю, а Андрей седе в Володимере на столе»[123]. Как представлялся этот раздел на деле, трудно угадывать; видно только, что Новгород – под властью Александра, а Переяславль перешел от него к Андрею[124]. Поездка Святослава Всеволодовича в Орду, если она имела целью добывание великокняжеского стола, не привела ни к чему; ему пришлось доживать свой век на Юрьеве-Польском. Так сложилось положение на Руси в 1249 г. На следующий год прибыл в Суздальскую землю из Киева митрополит Кирилл, и состоялась свадьба Андрея Ярославича с дочерью князя Галицкого Даниила Романовича; совершив венчание, митрополит ездил и к Александру в Новгород. А то были годы, когда Даниил Галицкий «рать держаше с Куремсою»: в начале 1250-х гг. наблюдаем сближение между Южной и Северной Русью, которое нельзя не связать с планами борьбы Даниила против татар. Князь Андрей «здума со своими боярами бегати, нежели цесарем [то есть ханам] служити», сообщает летописец под 1252 г., когда хан послал на Андрея рать свою с царевичем Неврюем. А в то же время «иде Олександр, князь Новгородский, в татары, и отпустиша и с честью, давше ему старейшинство во всей братьи его»[125]. Александр не примкнул к замыслам брата, а поспешил в Орду, чтобы отклонить крушение своей власти и большую беду для Руси. Андрей, преследуемый татарами[126], бежал в Новгород, а затем на время скрылся за морем, в Швеции. Александр Ярославич стал владимирским великим князем.

      Волнения не утихли после бегства князя Андрея. Сквозь отрывочные записи, какие сохранили дошедшие до нас летописные своды, выступают черты напряженной тревоги и жажды противодействия, с какими Русь встретила первые моменты организации татарского владычества. С этими настроениями, а не с какими-либо междукняжескими счетами правильнее связывать известие о том, что в начале 1254 г. тверской князь Ярослав, «оставя свою отчину», ушел «с боярами своими» в Ладогу и во Псков[127]. Отсюда его призвали к себе новгородцы, выгнав из города Александрова сына Василия. Василий удержался в Торжке до прибытия великого князя Александра, и новгородцы смирились, приняли его снова на княжение[128]. Та черта этих волнений, что за Василия Александровича стояли бояре новгородские, а против него – черные люди, связывает их с дальнейшими событиями, когда на Русь явились татарские «численники». В татарское «число» были ими сперва положены Суздальская, Рязанская и Муромская земли, причем

121

Ср. Княжое право. С. 80–81; ср. о Всеволоде Ольгович (Там же. С. 89–91).

122

Представляется вероятным видеть тут черту ханской политики, искавшей способа утвердить за собой господство и над Южной и Западной Русью; однако форма могла быть подсказана только русскими людьми, но, конечно, не Александром Ярославичем.

123

Лаврентьевская летопись. С. 448.

124

Александр при дальнейших событиях – в Новгороде, а татарское нападение в 1252 г. настигает Андрея у Переяславля, и тут, в Переяславле, захватили и убили жену князя Ярослава Ярославича и его воеводу Жидислава, а детей его захватили в плен; по-видимому, князь Ярослав примкнул к планам брата Андрея (Лаврентьевская летопись. С. 449–450; ПСРЛ. Т. VII. С. 60). Ср. замечания С. М. Соловьева (Кн. I. С. 839).

125

Лаврентьевская летопись. С. 449. Никоновская летопись, а за ней историки XVIII и XIX вв. приняли сопоставление этих известий за основание приписать самое нападение татар на Андрея – проискам Александра. Однако поход Неврюя лишь часть предпринятых татарами операций: в 1253 г. Куремса начинает наступление на Даниила Галицкого, законченное затем Бурундаем. Татары в этот момент опасности для их владычества на Руси отнюдь не орудие княжеского соперничества.

126

Лаврентьевская летопись не говорит о битве, позднейшие своды смягчают впечатление обидной беспомощности, вводя в рассказ «сечу велику» (ПСРЛ. Т. VII. С. 159).

127

Лаврентьевская летопись. С. 450. Сама терминология этого известия вызывает на сопоставление отъезда Ярослава с бегством Андрея.

128

Там же. С. 450–451. Полнее ПСРЛ. Т. VII. С. 160–161.