Образование Великорусского государства.Очерки по истории. А. Е. Пресняков

Данилович получил «княжение великое надо всею русскою землею, яко же и праотец его великий князь Всеволод-Дмитрий Юрьевич»[87].

      Многое изменилось в строе Ростовско-Суздальской земли ко времени кончины Всеволода Юрьевича. Суздаль явно отступает на второй план после недолгого соперничества в земском значении с Ростовом. Рядом с великокняжеским Владимиром стоит Ростов, в котором Константин Всеволодович видит столь же необходимую опору своего старейшинства, как и в стольном Владимире. Его сторонник-летописец, чье изложение определило состав данной части Лаврентьевского свода, вовсе опустил сообщение о передаче старейшинства Юрию и о наделении княженьями Ярослава и Владимира, словно в «ряде» Всеволода и речь-то шла только о великокняжеском преемстве. Этот летописец выражал, очевидно, ростовские тенденции, стремления ростовского боярства. Но общественные силы, с которыми приходилось считаться княжеской власти в Ростовско-Суздальской земле, не укладываются в представление о боярстве одного города. Вспомним еще раз, как по смерти Андрея Боголюбского судьбы земли решались на съезде во Владимире «Ростовцев и Суздальцев и Переяславцев и всей дружины – от мала и до велика»; переговоры этого съезда с князьями летописец называет «речью дружинной»[88]. Тут не одни бояре действуют, а «вся дружина», то есть «бояре и гридьба и пасынки»[89]. Но бояре вершат судьбами земли. Они призвали на княжение старших племянников Всеволода – Ростиславичей, их винит летописец-владимирец за «многу тяготу» земле от управления этих князей[90]; и в них вся опора князей[91]. Лишь в борьбе с ними утвердил Всеволод свою власть в Ростовско-Суздальской земле, опираясь на свою личную дружину, на владимирцев и на то, «что бяше бояр осталося у него». Среди старших бояр – противников Всеволода выступают поименно, как крупные фигуры, Добрыня Долгий, Матвей Шибутович, Иванко Степанович. Победа Всеволода на Юрьевском поле ознаменована разгромом этого боярства: иные погибли в бою, другие пленены, а села боярские, кони и скот разграблены победителями[92]. И Всеволод правил, «не обинуяся лица сильных своих бояр, обидящих менших и работящих сироты и насилье творящих»[93]. Однако и он окружен «сильными боярами». Те самые бояре, которые расстроили в разгар княжеской усобицы попытку князей помириться путем раздела владения Ростовско-Суздальской землей[94], смирились перед силой Всеволода, когда он стал один великим князем всей земли. Что тут дело шло не только о соперничестве городов, но и о более глубоких особенностях строя Ростовско-Суздальской земли, показывают события 1211 г., когда Всеволод Юрьевич – в новом раздоре между ростовским князем Константином и владимирским Юрием – закрепляет свой «ряд» на многолюдном съезде, который И. Е. Забелину представился «первым Земским собором». Перечень общественных групп на этом съезде вызывает сомнения потому, что текст[95] дошел до нас в поздней редакции

87

Новгородская летопись по харатейному списку. Изд. 1888 г. С. 437.

88

Лаврентьевская летопись. С. 353.

89

Там же. С. 360.

90

«А сама князя молода бяста, слушая боляр, а боляре учахуть я на многое именье» (Там же. С. 355).

91

«А боляре князю тою держахуся крепко» (Там же. С. 356).

92

Там же. С. 361–362.

93

Там же. С. 415.

94

Всеволод предлагал Мстиславу Ростиславичу помириться на том, что уступал ему Ростов, куда того привела «старейшая дружина», а себе (с братом) сохранял Владимир; «а Суздаль – буди нам обче, да кого восхотят, тот им буди князь» (Там же. С. 361).

95

См. выше.