Былое. Валерий Павлович Рыжов

правая со-скользнула с бревна, и выдрать зажатую левую не удалось. Воздуха в лёгких почти не осталось, и я сообразил, что шансов вырваться у меня всего один: если вторая попытка не удачна, я хлебну и……

      Постаравшись устроить свободную правую ногу на

      бревне понадёжнее, я присел пониже и что осталось сил

      рванулся вверх, Ободрав шкуру на выступающих боковых

      косточках, что выше стопы, до самой кости я всё-таки вы-рвался из тисков и, отчаянно загребая, стал всплывать.

      Вдох вынужден был сделать у самой поверхности, в лёг-кие рванулся воздух пополам с водой, боль от такого

      глотка в груди была неимоверная, но главное-то…– жизнь

      продолжается!

      Другой эпизод, относящийся к этому лету связан с

      пьянкой.

      В Вологодских деревнях, по крайней мере, в местах, где жили тогда наши родичи, праздновались все Совет-ские и все церковные праздники. Кроме них каждая деревня имела сугубо свои, только этой деревне присущие

      праздники. Я толком не помню мотивации этих гуляний, но они были, и праздновал их народ с размахом, по-русски. На праздники деревни приглашались гости из со-седних деревень, и народу иногда собиралось раз в несколько больше, чем население именинной деревушки.

      Вот на такой праздник, в соседнюю Зубариху нас и позвали. Позвали вообще-то парней и девушек Викторова возраста, но я, как гость и брат Виктора, был прихвачен при-стяжным.

      До Зубарихи было километров пять, и мы влёгкую

      одолели это плёвое расстояние пёхом.

      38

      Праздник начался с самодельного деревенского пи-ва. Потом были танцы, песни и показательные бои парней с кольями в руках. В пылу показухи кто-то кому-то

      попал не по правилам, показуха тут же переросла в бой

      реальный, но увечий, слава Богу, не состоялось. Горячие

      головы поостыли, и парни пошли пить мировую. Не помню кто, но меня угостили этим самым пивом. Пилось оно

      как добрый квасок, я с жажды припал и… приплыл! Всё

      предыдущее происходило вечерком, очнулся же я уже

      поздней ночью. Только встал на ноги, как мне стало до

      ужаса дурно, я вывернулся почти на изнанку, но зато чуть

      позже полегчало и я огляделся.

      Оказалось, что нахожусь внутри недостроенного

      сруба, на голой земле, среди здесь же ночующих овечек и

      коз. Выйдя наружу, я понял, что глухая ночь, все спят и

      где наши, возможно сам Господь не ведает. Далее я понял, что мне становится ужасно холодно и пора что-то

      предпринимать.

      Где искать своих, и в Зубарихе ли они, я не знал, поэтому после некоторых раздумий решил идти домой, в

      Свертнево, тем более что ночная прохлада стала донимать всерьёз. Заблудиться я не опасался, дорога была од-на, закавык вот только было несколько: один…, в лесу…, тёмная ночь…! Слава Богу, в кармане у меня лежал фонарик по кличке «Жучок». Это была такая электромехани-ческая штучка, которая давала слабенький пучок света, пока ты усиленно работал рычагом её динамо-машинки.

      И я пошёл, подсвечивая себе Жучком, по пустынной

      лесной