Невыдуманное. Полина Бёртон

могилки, поросшие мхом и покрытые воском от сгоревших свечей. Внезапно что-то подкатило к глазным впадинам – невероятно жгучее чувство, будто они снова пылали в огне. Это слезы не могли покатиться из глаз, а лишь жгли глазницы. И чем больше я сопротивлялась этой боли, тем сильнее она атаковала. «Господи, прости меня!» – прокричала я на все кладбище так громко, что вороны разлетелись в разные стороны, обрушивая с деревьев листья. «Муки совести, – подумала я. – Мой ад». Изо дня в день я должна была просыпаться от непрекращающихся страданий, снова и снова. Страданий по погубленным душам, страданий из-за хождения в вечных потемках без права на амнистию. Осознание собственной отвратительности, накрывшее меня с головой, больше никогда не покинет меня – час расплаты пришел. Вернее сказать, не час, а вечность.

      После крика я села обратно, заходясь диким кашлем. Слезы, наконец, полились горячим водопадом, будто кипяток стекал по щекам. Внезапно белый сгусток, который изначально разбудил меня, зашевелился и начал приближаться, становясь все ярче и озаряя меня своими лучами. И вот нас разделяли три шага, два, один и тут… Меня схватили две женские руки. А в следующее мгновение глазницы изнутри просияли светом. Боль наконец перестала идти сплошным потоком. Она пронзала, давала секунду на передышку, затем возвращалась с новой силой. После нескольких залпов свечение отступило, на мгновение стало темно, и тут… Я снова начала видеть. Моему взору открылось круглое лицо, ослепительно бледная кожа, пепельно-белые волосы, почти достающие до колен, струящееся платье – все в аккуратных разрезах – корсет, сжимающий чуть полноватую талию. Источником паряще-мерцающего света, разбудившего меня несколькими минутами ранее, оказалась девушка, сейчас стоявшая передо мной. Вид ее был суров, пухлые губы напряжены, рука сжимала изящную фарфоровую трубку лилового оттенка, из которой тонкой струйкой тянулся дым. Как я узнала позже, звали девушку Лидия, но в ту нашу встречу она не представилась. Она смотрела на меня взглядом, полным разочарования:

      – Пойдем, мне надо тебе кое-что показать, – повелительным тоном сказала она и медленно протянула мне руку. В ответ я подала свою и, о ужас, наконец увидела, в каком состоянии было мое тело.

      Торчащие кости, местами недоеденная огнем плоть, обугленные клочки платья. Не могу сказать, что для моего сознания это было чем-то неожиданным, но вот для глаз… – было. К такому не подготовишься. Я замерла, как вмерзшая в землю, разглядывая свои пальцы.

      – Вполне вероятно, у тебя будет еще целая вечность для этого. А у меня времени сегодня немного, – поторопила меня девушка, – хватайся за руку, и пошли.

      Было что-то особенное в ее серьезном голосе: он звучал, отдавая сказочным эхом, будто проходя через какой-то фильтр, при этом струясь, как гладкий шелк и звеня, как строгий будильник. Вот так он усыплял и ободрял одновременно. Я схватила ее белоснежную кисть своей черной ладонью, и в мгновение мы перенеслись в лес. Я сразу же его узнала – это