Нелюдь. Виталий Михайлович Егоров

нотку ревности, женщина, как могла, успокоила его:

      – Борис, ты ничего плохого не думай про нее, она хорошая, любит семью, тебя, сыночка, живет только вами.

      – Знаю, Павлина Павловна, знаю. Но куда она пропала? Ничего подобного раньше не случалось с ней.

      – Ну, могла встретить кого-то, одноклассницу, например, и задержаться у нее. Всякое бывает…

      – Нет, это невозможно, – мотнул головой Коптев. – Она сына никогда бы не оставила в садике… Павлина Павловна, когда вы расстались возле райкома, рядом никого с ней не было?

      – Говорю же, что она пошла одна… Хотя, постойте-ка! Когда я шла по проулку, навстречу мне попался мужчина. Он как-то странно отпрянул от меня и пошел в сторону райкома.

      – И кто он такой? Лицо видели?

      – Откуда? У нас же нет уличного освещения. Вроде бы молодой…

      – А вообще, много народу было на улице? – спросил ее Коптев.

      – Не-а, – протянула женщина. – Когда мы шли с Любой, навстречу нам попались две-три женщины.

      – Ладно, Павлина Павловна, спасибо за все, – поблагодарил женщину Коптев. – Пойду домой, а то, может быть, действительно зря беспокоюсь.

      – Иди, Борис, иди, она уже дома, приготовила ужин и ждет тебя, – с доброй улыбкой напутствовала его женщина, провожая до двери.

      Когда он пришел домой, жены так и не было, часы показывали десять вечера. Попросив еще раз соседку, чтобы та уложила сына спать, Коптев вновь вышел на улицу. Он шел по маршруту, по которому обычно возвращалась жена домой. Магазин был уже закрыт, потоптавшись возле входа, мужчина последовал дальше. Окна детсада уже не горели, и он прошел мимо, направившись в сторону райкома партии. Бессмысленно походив взад и вперед возле здания райкома, Коптев добрался до работы жены. Дверь проходной была заперта изнутри, окно вахтера было без света. Решив, что тот уже спит, он не стал стучаться в дверь, а направился в милицию.

      Дежурный милиционер, выслушав рассказ Коптева, распорядился:

      – Идите домой, если не придет до утра, напишите заявление.

      – Как до утра?! – оторопел мужчина. – А вдруг с ней что-то случилось?

      – Да ничего с ней не случится, – махнул рукой милиционер и грязно намекнул: – Где-то зависла, заявится под утро. Ничто человеческое нам не чуждо.

      – Вы о чем?! – резко бросил Коптев. – Она не такая, чтобы где-то гулять и зависать!

      – Все мы «не такие» до поры, до времени! – сердито оборвал его милиционер. – Вообще-то, мы заявления принимаем спустя трое суток, после того, как человек не появится дома.

      – Как это понимать: «Спустя трое суток»?! А если она попала в беду?!

      – Вот так и понимайте! – со злостью бросил дежурный, завершая разговор. – Приходите завтра, мне некогда с вами разговаривать!

      Выйдя на улицу с тяжелым сердцем, Коптев растерянно постоял возле отдела милиции, продумывая в голове дальнейшие шаги, которые надо бы предпринять, чтобы скорее найти свою жену. Его душила бессильная злоба на равнодушного милиционера, от которого теперь ждать помощи было бессмысленно, он бранил себя последними словами, что не взял в привычку встречать жену