Вырожденцы. Сэм Юнф

надо об этом, – голос мамы задрожал и стал едва слышным.

      Я поспешил сменить тему. О брате мать не могла вспоминать спокойно. Пожалуй, никто из нас не мог.

      – А отец что?

      – Отец сделает всё, чтобы не допустить этого.

      – И правильно. Я уверен, люди его поддержат. Многие пострадали от этих нелюдей.

      – По новым правилам, что предоставил комитет образования, принято называть их чудотворцами. По крайней мере, в школах мы теперь должны говорить детям именно так.

      – Бред какой! Не затем мы защищаем людей, чтобы пускать эту нечисть сюда, в наши дома, к нашим детям.

      Меня затрясло, губы вмиг стали сухими, а тело прошиб озноб. От лёгкого летнего ветерка стало жутко холодно. Должно быть, я побледнел, или на моих щеках выступил болезненный румянец, но мама насторожилась и внимательно на меня посмотрела, немного наклонив голову набок.

      – Не расстраивайся так. У тебя глаза воспалённые, – она поднялась на носочки и коснулась рукой моего лба. – Ох, и температура…

      Глава 3. Привычная жизнь

      Утром температура пропала. Не вернулась она ни на следующий день, ни через три дня, ни через неделю. Мама посчитала моё состояние последствиями тяжёлого дня и переживаниями за жизнь лучшего друга. Версия мне понравилась, и я тоже легко в это поверил. Правда же, глупо считать, что можно заболеть от крохотного укусика на руке? К тому же он быстро затянулся и не оставил даже шрама.

      Сейчас я чувствовал себя превосходно. Словно во мне заработал неисчерпаемый источник энергии. Море сил, желаний и планов, на которые эту энергию следовало направить. А я, дурак, уже успел надумать себе всякого. Когда той ночью ломало всё тело – попрощался с жизнью. Под эти прощания и уснул, чтобы наутро проснуться в полном здравии, как будто не я ворочался несколько часов кряду, прежде чем боль отступила, и обессиленный сдался на милость сна.

      Как это часто водится после болезни, когда тебя уже ничего не беспокоит, я бросил думать о плохом. Как говорила моя мама в детстве, «попустило от задницы, и во двор». Вот и сейчас «попустило». Только ждал меня не двор и друзья, а моя привычная жизнь.

      Всю неделю я исправно ходил на службу, после произошедшего в гетто было тихо. Я бы даже сказал, слишком тихо. Вырожденцы прятались по норам и лишний раз не высовывались.

      Во время патрулей я выискивал знакомые лица с потасовки, но ни оранжевой девахи, ни желтоволосика так и не встретил. Выкуривать цветных «насекомых» из зданий нам пока не разрешали. Нужно было лишь пресекать собрания на улицах и не давать собираться обитателям гетто группами более двух человек. В таких обстоятельствах ты не гвардеец какой, а личный тренер с индивидуальным спортивным планом для вырожденцев.

      – Пройдите дальше. Вас трое. Стоять не разрешается! Идти можно. Желательно домой и поодиночке.

      – Почему? – невысокая вырожденка с фиолетовыми кудряшками подняла на меня голову и задала совершенно тупой вопрос.

      – Никаких «почему». Нельзя, и всё тут. Хотите, чтобы я применил силу?

      – Нет.

      По фиолетовым глазам было видно, что вырожденка испугалась. На