Меч и Роза. Мила Дрим

крепких, рослых воина держали хрупкую девушку так, словно она была чудовищем, способным уничтожить всю их армию.

      Роза не пыталась вырваться, хоть чужие пальцы больно сжимали её кости. Стиснув зубы, она терпела и шла в сторону палатки.

      Не покорно, но все же – шла сама.

      К этому моменту в девушке созрела мысль.

      «Пусть накажет меня, пусть лишит жизни, но не тронет остальных. Я готова на всё».

      Полог сдвинули в сторону, и Розу завели внутрь.

      Здесь царила полутьма и беспорядок. Наваленные вещи, чаши…

      Взор девушки тут же опустился на раненого мужчину.

      Глаза его были сомкнуты. Торс перевязан тканью.

      Роза нахмурилась, когда поймала себя на том, что она пытается понять – дышит ли её враг.

      Сама затаила дыхание, и лишь когда грудь мужчины приподнялась, девушка позволила впустить в свои легкие воздух.

      Один из воинов больно потянул Розу за руку.

      Она обернулась и встретилась с пылающим ненавистью взором.

      Ни слова не говоря, воин потащил девушку к шесту. Другой взял веревку и обмотал запястья Розы, а после – привязал к шесту, так, чтобы девушка могла только вставать и садиться.

      Сохраняя молчание, воины покинули палатку, оставляя Розу наедине со своим хозяином.

      Девушка замерла, не зная как ей быть. Веревка обжигала запястья, ноги ныли от усталости. Медленно, чтобы не шуметь и не привлекать к себе внимание, Роза опустилась на пыльный пол.

      С трудом, вытянула она перед собой ноги и прижалась спиной к шесту. Сейчас девушку совсем не волновало, что её ноги оказались до колен обнажены, что шест царапает ей спину.

      Все это было неважно.

      Гораздо важнее то, что у неё, Розы, появилось время побыть с собой наедине. Видит Бог, она нуждалась в этом уединении.

      «Самое время покаяться в своих грехах. Ведь, может случиться так, что я уже не встречу новый рассвет», – размышляла пленница.

      Грехов у нее было не так много.

      Роза, порой, резко отвечала всем тем, кто досаждал своим вниманием ей. Мужчинам, разумеется.

      Не всегда она умела быть такой.

      Первые годы, когда Роза только-только расцветала, как девушка, многочисленное внимание мужчин – а это были взгляды, слова и иногда даже прикосновения, вызывали у неё одну-единственную реакцию.

      Замешательство.

      Роза не могла понять, как прежде разумные существа – будь то лекарь, страж или торговец – вмиг становились похожими на животных.

      Каких только слов не довелось услышать Розе!

      А затем, вдруг, девушке надоело терпеть это, и она начала отвечать. Резко, порой – откровенно грубо. Но за всей этой грубостью скрывалась нежная, ранимая душа.

      И эта ранимая душа сейчас нуждалась в Боге.

      Спрятав лицо в ладонях, Роза зашептала молитву:

      – Господь мой! Взываю я к Тебе и прошу о Милости Твоей. Прости мои грехи…

      Прерывистое дыхание вырвалось из груди девушки. Она вздохнула – еще и еще, словно набираясь сил, а затем продолжила:

      – Если мое