Растяпа. Визит на грешную землю. Анатолий Агарков

это… Мой сын устроился на лето… недавно.

      – Где же он? – рычит Белов.

      – Сейчас, – Тевелев исчезает в конторе и возвращается с парнем лет двадцати – рыжеволосым и густо усыпанным веснушками.

      – Женя, – представляет его отец.

      – Ну, вроде бы хватит, – облегченно вздыхает Белов.

      – А что делать-то? – спрашивает Родионов.

      – Вот ваш начальник базы. Он озадачен. Все вопросы к нему, – главный инженер уходит в контору.

      Все взоры ко мне обращаются.

      – Идем на склад, получаем шансовый инструмент, – командую я.

      Кладовщица Любовь Васильевна по моей просьбе выдает нам носилки и две совковые лопаты.

      – Что дальше? – спрашивает Борис Михайлович, ухмыляясь.

      – Идем на Кировку к УУЖКХ, там объясню.

      Тевелев-старший, которого, кстати, зовут Григорием Вениаминовичем, ко мне подступает:

      – Начальник, ты у нас новенький и многого не догоняешь. Давай так – чтобы не было ненужной суеты, ты нам поведай, что надо сделать, а потом придешь и проверишь нашу работу.

      Я посмотрел ему в глаза – разумно мужик рассуждает.

      – Значит, так… – рассказал подчиненному мне коллективу о поставленной директором задаче.

      Борис хмурится, Григорий улыбается:

      – Всего-то делов?

      Он тут же ловит тронувшийся было со двора «Белорус» с тележкой, закидывает в прицеп шансовый инструмент, сам заскакивает, объяснив трактористу, куда их надо доставить. Зовет остальных:

      – Полезайте сюда.

      Я подхожу:

      – Менты увидят, права отберут у несчастного тракториста. Так нельзя ездить…

      Гриша мотнул головой:

      – Не увидят. Мы на пол ляжем. Залезай, ребята…

      Борис и Евгений лезут к нему.

      – А ты, начальник?

      Ну, вот еще! Буду я ездить лежа на полу в тракторном прицепе. Надо смотреть на вещи прямо и просто.

      – Поезжайте, парни, я позже приду. Тут у меня еще одно дельце.

      Я не забыл, что по приказу директора должен разобраться со сбежавшим с поста охранником – ветераном Афгана и жертвой любви. Проводив взглядом попыливший трактор, поднимаюсь по ступенькам в сторожку, похожую на курятник. Почему-то не оставляло чувство, что я что-то проглядел. Что-то важное, что могло помочь понять мою новую службу и её обязанности.

      В сторожке охранник присутствовал. Но это не тот, который мне нужен. Василий Иванович Поспелов – бывший заведующий общим отделом Увельского райкома партии, позже директор Увельской «Сельхозхимии»… теперь, видимо, пенсионер, живущий по-соседству с комхозом и потому её охранник. Мне человек этот неприятен – давно и надолго. Откуда взялась неприязнь? Мне кажется, дело не в его послужном списке, а в человеческих качествах – райкомовская привычка смотреть на людей свысока не покинула пенсионера Поспелова. А мне плевать, кем ты был – важно, кто ты сейчас, и дело отнюдь не в чинах, а человеческих качествах…

      И он словно читал мои мысли – насупился, завидев меня, и выпятил толстую нижнюю губу.

      – Привет, начальник.

      Я молча кивнул.