Мертвый час. Валерий Введенский

губернии еврей? Их дальше Житомира не пускают – черта оседлости.

      – А вот ежели полегчает, зайдете и рассчитаетесь. Я всегда здесь, днем и ночью. Ну? Решились? – спросил, картавя, аптекарь.

      Сашенька кивнула. И вправду захотела испробовать чудо-шарики. «Заплати, если поможет!» Какой больной на такое предложение не купится?

      – И правильно. Старик Соломон дурного не присоветует.

      Насчет старости аптекарь преувеличил, ему пятьдесят, не более. Еще каких-то полтора десятка лет, и самой Сашеньке стукнет столько же. И что, по-вашему, она старухой станет?

      Проглотив горсть блестящих, похожих на капельки ртути горошин, княгиня закрыла глаза, но только опять прилегла, в аптеку вбежал сын Евгений с известием, что багаж получен и даже погружен на телегу:

      – А еще мы наняли коляску с откидным верхом, чтобы вас, маменька, не раздражал солнечный свет.

      – Мои вы умницы!

      Спросонья княгиня не сразу смогла понять, где она? По незнакомым стенам, оклеенным дешевыми обоями, летали солнечные зайчики, за распахнутым настежь окном перебрасывались меж собой трелями птички, терпко пахло цветами.

      А голова не болит. Ура!

      Княгиня зашла за ширму и быстро переоделась.

      Удивлены, что сама, без слуг?

      Ну да, конечно, с турнюром или кринолином Сашенька в одиночку не управилась бы. Но на даче дозволено забыть о помпезных нарядах. Да здравствует строгая английская юбка с белой блузой днем и легкое хлопковое платье вечерами.

      Вперед!

      – Тобрый вечер, фаше сият-тельство.

      Поразительно! Вот уже столетие немцы-колонисты живут в Петербургской губернии, а акцент у них не исчезает, передается из поколения в поколение.

      Пригласила немцев в наши земли Екатерина Вторая, чтобы заселить пустовавшие Крым и Поволжье. Но столь далеко ее соотечественники ехать не пожелали, большая их часть осела по дороге. Жили замкнуто, колониями, за что и были прозваны колонистами. В быту сохраняли привычки и одежду, в брак вступали исключительно меж собой, на дарованных императрицей землях выращивали на продажу картофель, овощи и клубнику.

      Чета Мейнардов, у которых расквартировалась Сашенька, давно отошла от дел, передав угодья в Стрельне[30] подросшим детям. Свой век старики решили скоротать в тихом Ораниенбауме, где купили домик с маленьким участком под огород. Но семь лет назад с открытием железной дороги число дачников, а стало быть, и стоимость аренды, резко подросли, и немецкая практичность взяла верх над желанием провести последние годы в покое. С мая по сентябрь старики домик сдавали, сами ютясь в сарае.

      – Как фаше сдоровье? – осведомился Герман Карлович.

      – Спасибо, лучше.

      – Токда позвольте напомнит, что в отхошее место пакля нато кидат ф фетро. Ф тырку нельзя.

      – Да-да, помню, – про это ведро Герман Карлович прожужжал Сашеньке все уши, когда договаривались.

      – А почему, знаете? – раздался вдруг гнусавый баритон. – Потому что нашими фекалиями гансы

30

Одна из немецких колоний под Санкт-Петербургом, недалеко от Петергофа.