Камни вместо сердец. К. Дж. Сэнсом

по такому поводу костры и празднества существенно сократили по велению короля. В городе установили комендантский час: ночью по улицам ходили дополнительные патрули, чтобы французские агенты не могли устраивать поджогов.

      Оказавшись возле дома, я подумал о том, что больше не испытываю здесь радостного подъема, который ощущал при жизни Джоан – его, скорее, сменило некое раздражение. Я отпер дверь. Дочь моего эконома, Джозефина Колдайрон, стояла в прихожей на тростниковой подстилке, скрестив на груди руки, с отсутствующим и слегка озабоченным выражением на круглом лице.

      – Добрый вечер, Джозефина, – проговорил я. Она присела, наклонив голову. Прядка немытых светлых волос выбивалась на лоб из-под ее белого платка.

      Отодвинув ее в сторону, она полным беспокойства голосом произнесла:

      – Простите, сэр.

      Я знал, что она боится меня, поэтому продолжил самым мягким тоном, каким только мог:

      – Как обстоит дело с обедом?

      Колдайрон посмотрела на меня виноватыми глазами:

      – Я даже не начинала еще готовить, сэр. Мне нужно, чтобы мальчишки помогли почистить овощи.

      – А где Саймон и Тимоти?

      Джозефина заметно встревожилась:

      – Э… они с отцом, сэр. Сейчас схожу за ними, и начнем.

      И она заторопилась на кухню быстрой и мелкой походкой взволнованной мыши. Я же отправился в гостиную.

      В кресле, лицом к окну, сидел мой старый друг и частый гость Гай Мальтон. Повернувшись на звук моих шагов, он изобразил на лице слабую улыбку. В качестве врача Гай обладал кое-каким общественным положением, что, однако, не помешало банде юных прохвостов как-то ночью, два месяца назад, в поисках французских шпионов вломиться в его дом возле Старой Баржи, разорвать в клочки медицинские заметки, которые он делал в течение всей своей жизни, и разгромить оборудование. Мальтона не было дома, иначе его, наверно, убили бы. По происхождению он был испанцем, и его всегда воспринимали как иностранца – смуглолицего и говорившего с непривычным акцентом. Я забрал его к себе, но с тех пор он погрузился в глубокую меланхолию, тревожившую меня.

      Я опустил сумку на пол:

      – Как дела, Гай?

      Врач поднял руку в приветствии:

      – Просидел здесь весь день. Как странно – я всегда считал, что если однажды останусь без работы, время будет едва влачиться, однако теперь оно пролетает совершенно незаметно.

      – Барак говорит, что Тамасин жарко, – сказал я и с удовольствием заметил, что на лице медика появился интерес.

      – Я приму их завтра. Не сомневаюсь, что у них все в порядке, но мое посещение ободрит обоих. Его в первую очередь. Тамасин воспринимает ситуацию спокойно. – Он помедлил. – Я сказал, что приму их здесь. Надеюсь, что это не слишком бесцеремонно с моей стороны?

      – Конечно же, нет. И, как тебе прекрасно известно, я рад видеть тебя здесь столько, сколько тебе будет угодно.

      – Спасибо тебе. Боюсь, что, если я вернусь туда, произойдет то же самое. Отношение к иноземцам портится день ото дня. Посмотри-ка сюда! – Доктор Мальтон указал на мой сад за ромбиками