Чужестранцы. Сборник

надеждам по созданию нового существа, нового разумного мира суждено сбыться.

      Я помню эхо тех времен, словно пляску далеких отражений вокруг костра. Часть памяти моей, прежде чем влиться в разум, проделала долгий путь сквозь время.

      Не знаю, когда точно в наш совершенный механизм попало семя разрухи. А может, оно изначально было там заложено? Может, до поры оно танцевало вместе с нами? Великая цивилизация стала клониться к закату. Народ был вынужден покинуть свои прекрасные города, которые больше не могли поддерживать в функционирующем состоянии и уходить все выше и выше, к земной коре, нигде не задерживаясь надолго. Последние из нас несколько поколений назад добрались до пещер, прогрызенных еще очень давно гигантскими червями.

      Вот и все.

      Вся история Народа, и вся тщета наших усилий.

      Теперь я и весь народ во мне бесцельно брожу по пещерам, не зная, куда направиться. Возможно, стоит посетить Библиотеку».

      Охотник закрыл тетрадь и сонливо потер глаза. На небе раскинулись жемчужные сети звезд. Пламя костра плясало, весело потрескивая пожираемым сушняком.

      Вана лег на расстеленную подстилку и перевернулся на спину. Перед тем как заснуть, он всегда долго смотрел на звезды, до тех пор, пока не начинало казаться, что само небо смотрит на него своими зоркими сияющими глазами. И ни разу еще Вана не мог выдержать этого проникновенного взгляда.

      Спал он всегда вполглаза, в одежде, с длинным островным ножом на поясе и астаром под рукой, готовый к схватке в любой момент.

      Он поднялся с первыми лучами рассвета, умылся росой и наскоро позавтракал тем, что осталось со вчерашнего вечера.

      Спустя час охотник уже оказался близ озера, окончательно пробужденный быстрой прогулкой через утренний лес. Озаренные кроваво-золотыми лучами восходящего на небосклон светила, озерные воды, едва колеблемые утренним ветерком, невесомым шелковым покрывалом предстали перед охотником. Берега озерные были несколько небрежно окаймлены узором зеленеющих кустов, камышей и согбенных в вечном своем плаче ив. Радостный лягушачий хор возвещал пришествие нового утра.

      Вана присел на корточки у самой кромки воды и, зачерпнув горстью из двух ладоней, омыл лицо, уже во второй раз за утро. Потом он напился. Ледяная вода, собиравшаяся в озеро из горных ключей, освежила и тело, и разум.

      Само собой, нелюди на озере не оказалось. Наверняка ушел ночью.

      Надо было брать след.

      Вана принюхался. Крылья носа широко разошлись в стороны, обнажая поросшие жесткими черными волосами ноздри. Чутье… Не просто так злые языки звали охотников «песьими детьми». Было и правда в этот момент в Ване что-то собачье.

      Признаки того, что нелюдь был здесь, он нашел быстро: переломанные ветви, странные отпечатки ног во влажной грязи. Нелюдь не умел правильно ходить по лесу – такое и немногие из людей-то могут. А раз днем он идти не мог, по меньшей мере так говорили старые сказания, да и в найденном