Жизнь забугорная. Татьяна Окоменюк

что чувство собственности принимает у немцев карикатурные формы, не было для меня новостью. Я неоднократно слышала и читала, что у них чётко проведена граница между своим и чужим. Что частное пространство каждого защищено высоким частоколом. Но я не могла предположить, что до такой степени.

      Петер мог, например, купить себе на улице жареную колбаску с горчицей и спокойненько её поедать, даже не поинтересовавшись у нас с дочерью, хотим ли мы есть. Убирая квартиру, я неоднократно находила в мусоре пустые коробки из-под съеденных им конфет или печенья. И дело здесь было не столько в жадности, сколько в элементарном отсутствии чувства коллективизма. Эгоизм был основной чертой характера граждан этого общества.

      На первых порах я очень нуждалась в патронаже Петера, побаиваясь ходить в одиночку к врачам или чиновникам. В ответ же слышала: «Это – твои проблемы. Языком владеешь – ходи и разбирайся». Брошенная в океан без спасательного круга, я довольно быстро научилась плавать. На процесс интеграции у меня не ушло и года. Это не могло не радовать. Тем не менее, на душе было дискомфортно, ибо моё представление о браке, пусть даже таком своеобразном, как у нас с Петером, отличалось от реальности, как насморк от рака. Что можно было говорить о более серьёзных проблемах, если перестановка тумбочки на несколько сантиметров вызывает в доме землетрясение?

7

      Выкричавшись, Петер обычно направлялся в свою резиденцию, как он гордо величал рабочую комнатушку с компьютером. Там, как обычно, он «принимал на грудь» дешёвое пойло, принесённое из магазина.

      Я до сих пор не могу постигнуть феномен немецкого пьянства. Солидные люди, работающие в приличных фирмах, ежевечерне керосинят, не просыхая, и, надравшись до зелёных соплей, отправляются спать. Утром, как ни в чём не бывало, садятся за руль, едут на работу и прекрасно с ней справляются. А вечером – всё по-новой. При этом они не считают себя не только алкоголиками, но даже пьяницами. То ли спиртное здесь настолько слабое, то ли немецкий темперамент совсем уж никакой, не знаю. Но то, что систематическое пьянство не мешает им выполнять свои служебные функции, – факт. На что похож наш мужик после перепоя, вам, конечно, известно. Это – удивительное произведение авангардного искусства с полным набором закидонов психа-одиночки. А местным алконавтам хоть бы что: под заборами не валяются, в штаны не мочатся, с топором за жёнами не гоняются, с зелёными человечками дискуссий не ведут. Надерутся – и в койку. Вот и мой: принимал свою обычную норму: две бутылки дешёвого сухого вина и баночек пять пива, укладывался перед телевизором и смотрел всё подряд: от мультиков до горячо любимой секс-передачи «Истинная любовь», являвшейся его единственным сексуальным развлечением, не считая прогулок по порносайтам. Вопрос о сексе со мной был раз и навсегда решён следующим образом: однажды, роясь в ящике со своим бельём, я обнаружила новенький дилдос с вибратором из секс-шопа. Я была в замешательстве: что делает этот протез среди моих вещей? Оказалось, это – забота о ближнем.