Солдаты последней войны. Елена Сазанович

фамильярно спросила она. И хихикнула.

      – Правильно надеетесь, – я не сбавлял темпы. Удача плыла мне в руки. И я надеялся вскоре что-то узнать. – У Пашки крепкие нервы.

      – Что не скажешь о его милой женушке, – она мне подмигнула.

      Упоминание о Майе, да еще таким тоном, мне не понравилось. Но пришлось подыграть.

      – Да уж, не скажешь.

      – Бедненький, как он с ней мучается, – вздохнула притворно аптекарша. – И позор-то какой… При его положении…

      – Ну, милая, я не знаю подробности. Мы с Павлом друзья детства. А поскольку я лишь вчера вернулся из Швейцарии, где жил долгие годы…

      Она вновь недоверчиво оглядела меня с ног до головы, не понимая, почему такое носят в Швейцарии.

      – И как приятно вновь оказаться на родине, – перебил я ее взгляд. – И вновь, вот так просто, с самого раннего утра отправиться по грибы… Какие здесь чудесные места!

      Чудесные места ее явно меньше всего волновали. Но она облегченно вздохнула, сообразив, что по швейцариям я в таком виде не разгуливал.

      – Так вы, говорите, вам нужна валерьянка? – уже более почтительно спросила аптекарша. – Уж не для Майи ли?

      – Неужели она нуждается в валерьянке? – я вновь решил направить разговор в нужное русло.

      – Нет, думаю в валерьянке она не нуждается, – язвительно ответила продавщица. – Ей, наверняка, нужны успокоительные посильнее.

      – Неужели ее дела так плохи? – в моем голосе послышались нотки тревоги.

      – Ну, когда молодая женщина три раза пытается покончить с собой…

      Покончить с собой! Неожиданно! И я вспомнил Котика, бросающегося под автомобиль. Нет, таких совпадений не бывает.

      – Покончить с собой, – задумчиво протянул я. – И вы, милая, безусловно, знаете причину столь неординарных поступков?

      – Причину? Какую причину! Ясно, что она сумасшедшая. Тут все говорят об этом. Какой дурак наложит на себя руки при таком богатстве.

      Я внимательно посмотрел на аптекаршу. Глупая, пустая кукла. Уж она точно на себя никогда не наложит руки. Скорее вопьется другому в горло, чтобы не упустить свое. Но высказать вслух столь лестные для нее мысли я не мог, поскольку во что бы то ни стало хотел добыть информацию.

      – Ну, она надеюсь, хотя бы лечилась…

      – Лечилась? Может быть… Но они все держат в такой тайне…

      – А я то думал, что у Паши от вас нет никаких тайн.

      – А от вас? – усмехнулась она. – Кстати, не думаю, что ему понравится, когда он узнает, что вы тут все вынюхиваете про его милую женушку.

      – Но еще менее ему понравится, милая, когда он узнает, что все сплетни о его семье распускаете именно вы, – я премило улыбнулся ей в ответ.

      – Но ведь он никогда ничего не узнает? – она настороженно впилась в меня своими пустыми глазками.

      – Умница вы моя, – и я даже позволил себе привольный жест и потрепал ее по румяной щечке. И она резко отпрянула. И скривилась.

      – Кстати, девушка, – я не выдержал и уже в дверях задержался. – Часто ли в вашем благополучном поселке болеют?

      – А