Громкая тишина. Анна Вислоух

играет с роботами-трансформерами! Какая задержка?!

      Я иду домой, Тим плетется рядом, в голове роятся все эти мысли, я веду мысленный гневный спор и с Виолеттой, и со всякими комиссиями… Но не знаю только одного – все эти особенности, вкупе с озвученными Виолеттой, уже указывают на расстройство аутистического спектра (РАС). И специалисту эти признаки видны сразу. Но такой человек на нашем пути появится ещё очень нескоро. Диагноз будет поставлен4, но что с этим делать, мне так никто и не скажет. А я буду долго и безуспешно в одиночку биться в глухую стену.

      Как Тим находит друга в трещине, а комиссия находит у него задержку развития

      В стену он смотрит уже битый час. Водит по ней пальцами и что-то шепчет. Что он там нашёл, на этой облупленной, сто лет не крашеной стене?! Я порываюсь спросить его об этом, подхожу и… молча отхожу, продолжая пробежку по длинному школьному коридору, странно тихому и пустому.

      Мы ждём, когда нас пригласят в кабинет, где заседает психолого-медико-педагогическая комиссия. Ждём уже почти час. Раздражение мое начинает вспухать и вот-вот выплеснется из берегов.

      – Что ты там увидел, Тим? – я всё-таки притормаживаю возле сына и трогаю его за руку. Он вздрагивает, поднимает на меня глаза, и я вижу, что он не здесь, не в этом гулком школьном коридоре с потёртым линолеумом и облупившейся краской на стенах.

      – Мама… Тссс… Тихо… – сын прижимает палец к губам. – А то он испугается.

      – Господи, да кто он-то?

      – Он… Видишь вот эту трещину? – Тим проводит рукой по замысловатой извилистой дорожке, образовавшейся после того, как кто-то очень упорный эту краску отколупал. Или сама отвалилась – от древности. Школу, поди, в последний раз еще в 70-х ремонтировали, а на дворе – 90-е. Н-да… Девяностые… Не до ремонтов, когда учителям по полгода зарплату не платят. И у нас на работе неизвестно, когда хоть какой-нибудь авансишко дадут… Мои мысли сворачивают к насущным проблемам, но голос сына возвращает меня в школьный коридор.

      – Ну мама же, видишь?!

      – Да вижу, Тим, вижу! Трещина как трещина. Покрасить давно пора стены…

      – Ты что! Он же тогда не выйдет, его замуруют!

      – Да кто он-то, Тимочка?

      – Маленький такой человечек, – Тим показывает крошечное расстояние между большим и указательным пальцем. – Он здесь давно живёт, я его видел и даже с ним разговаривал.

      – Тим, это ты придумал, я понимаю. Очень интересно, но…

      – Мама! Я ничего не придумал! Знаешь, как за ним интересно наблюдать! Вот сама постой рядом и увидишь. Хотя тебя он может испугаться…

      Я открываю рот, чтобы прочитать короткую лекцию о пользе фантазии и том, что нужно для неё знать место и время, но дверь в класс, где заседает комиссия наконец-то приоткрывается, оттуда выходит такая же несчастная затурканная мамаша с не менее затурканным дитёнком. И нас приглашают войти. Я хватаю Тима

4

Диагноз сыну был поставлен неофициально, документально мы его нигде не оформляли.