Тегеран-82. Война. Жанна Голубицкая

у молодой пары из посольства, дяди Володи и тети Гали, которые заехали в бимарестан на прием к Сережкиному папе, была другая версия происходящего. Ее в нашем детском кругу пересказал, как мог, Серега.

      Мол, по ту сторону реки, на территории Ирака, живет много шиитов, исповедующих то же направление ислама, что и иранцы. И многие из них, как это часто бывает в приграничных районах, имеют родственников по иранскую сторону реки. Это очень не нравится представителям титульной религии Ирака – арабам-суннитам во главе с их правителем Саддамом Хусейном, потому что через иранских родственников в Ирак попадают идеи шиитской диктатуры и пускают глубокие корни в умах местных шиитов. Иракские шииты уже начали устраивать демонстрации подобные тем, с которых началась исламская революция в Иране, что чрезвычайно напугало иракское правительство. Сначала оно решило просто выселить своих шиитов на территорию Ирана, раз им так там нравится. Но жители приграничных районов сопротивлялись, не желая оставлять свои дома и хозяйство. В результате Багдад начал жесткую антииранскую политику, чтобы его граждане не соблазнялись идеями исламской революции. А чтобы шиитская родня перестала ходить друг к другу в гости через реку, Саддам вспомнил про извечный конфликт по поводу речки и использовал его как повод официально объявить о своей неприязни к соседу и ввести на границе военное положение.

      «Радио Свободы», которое, в отличие от советского радио, в Тегеране легко ловилось, излагало свою версию. Мол, война на руку самому Хомейни и он сам ее и спровоцировал. Он, дескать, сам боится своей армии, которая досталась ему от шаха, и ему выгодно занять ее «священной обороной», пока она не устроила военный переворот внутри страны. К тому же, народная эйфория от победы исламской революции пришлась на период доедания старых запасов, а к концу 80-го была уже не столь сильной, чтобы не замечать – экономика страны рухнула и голод не за горами. Отвлечь внимание патриотичных иранцев от экономических трудностей тоже могла лишь «священная оборона». А объявленное военное положение и всеобщая мобилизация означали, что отныне (и не по своей воле) Исламская Республика начинает жить по законам военного времени, а в смутное время всегда легче без шума расправиться с внутренним врагом. По мнению Запада, Хомейни очень боялся оппозиции внутри своей страны, а она росла и крепла с каждым днем, набирая силы среди самых молодых – студенчества. Еще недавно они ратовали за идеи исламской революции, но теперь, увидев ее результаты своими глазами, поняли, что желали они совсем не этого. Эти молодые парни и девушки оставались в Иране и продолжали учиться в местных университетах, создавая собственные политические кружки, где обсуждалось, что идея исламского равенства в итоге извращена, и страна катится в пропасть. Подобных молодежных организаций с каждым днем становилось все больше и радио «Свободы» уверяло, что новый иранский режим боится их пуще, чем иракского неприятеля.

      Советский Союз отреагировал на нашу войну весьма