Монах. Григорий Веский

героем;

      Не представлял себя изгоем

      До наступленья тяжких дней.

      Под впечатлением виденья

      В ночи он часто бормотал,

      Ловил часы уединенья,

      Дрожа всем телом от сближенья,

      Но перед ним не отступал.

* * *

      Сурово море бытия!

      Оно несёт погибель многим,

      И он пошёл путём пологим,

      Надеждой светлою живя.

      Не отвергая всё земное,

      Заблудший, тешился мечтой…

      Он взором небо голубое

      Ласкал улыбкою чудной.

      Ещё одно, увы, несчастье

      Он мимоходом приобщил:

      D'Anjou будило в нём пристрастье;

      (Черту стыда переступил.)

      Вино не только расслабляло;

      По волшебству оно впервой,

      Похоже, совесть заглушало,

      Мажорный подарив настрой.

      В нём зарождался вкус гурмана,

      Стремился к тайне женской он…

      Играя часто роль султана

      (Он содержанье знал корана),

      Не рассуждал как Цицерон.

      Он не испытывал тревоги

      За вольнодумие своё;

      Ему привиделись чертоги,

      Где обитали полубоги

      В бесценном образе её.

* * *

      Свою любовь, ища впотьмах,

      (Не утаить в мешке ведь шила)

      Преображался на глазах,

      Повёл себя как вертопрах;

      Его всё это не смутило.

      Так становясь вернейшим другом

      Веселья, женщин и вина,

      Связал себя порочным кругом,

      Где лишь фантазия одна.

      С улыбкой хитрой донжуана

      От счастья птицею порхал,

      Но голос разума молчал —

      Другого нет как будто плана.

      В таком, известно, состоянье

      Грехов уже не перечесть…

      Я ж перейду на одеянье,

      Приметы скромности в нём есть.

* * *

      Одежда словно балахон;

      Был дан пример тут прилежанью;

      На жизнь он не был обозлён:

      Её он выбрал по призванью!

      Узлы на поясе его;

      Значенье их неоспоримо,

      В нём отражается незримо

      Цель достиженья. Оттого,

      Надежды часто окрыляли.

      Известно, как они влияли!

      А как же с обувью своею?

      Была удобной и простой;

      На шее крестик золотой;

      К нему я, словом, тяготею!

* * *

      Зло ворожбы он отвергал,

      Был не похож на шарлатана,

      А так же и на интригана,

      Он то, что думал, излагал.

      Но мог, кому доверить он

      Свои душевные сомненья?

      Идущим к Богу на поклон