Монах. Григорий Веский

слыла.

      Врата дубовые в металле

      Изображали путь Христа…

      Тут фарисеи угрожали;

      Их обвиненья разделяли,

      Казалось, даже неспроста.

      Мираж тернового венца,

      Как призрак грозный наказанья,

      Изведав силу покаянья,

      Держал в покорности сердца.

      В себе соблазны подавляя

      (Во вред мирские словеса!)

      Плоть беспощадно усмиряя,

      Бросали взор на небеса.

      Им представлялось сновиденье:

      Они в кругу своих друзей,

      А Бог дарует всем прощенье,

      Он призван для счастливых дней.

      Пророки, впрочем, терпеливо

      Своих монахов берегли;

      Как пастухи овец ревниво

      С любовью нежною пасли.

      К разгульной жизни – интерес,

      Скажу, молитвы притупляли,

      Их многократно повторяли;

      Всё ж одного коснулся бес.

* * *

      Монах, тем бесом совращённый,

      Того не ведал, что творил,

      Но по упрямству убеждённый,

      Считал, что праведностью жил.

      Ложился он с заходом солнца,

      Изведал тяготы труда,

      Сидел часами у оконца,

      Приливы чувствуя стыда.

      Он слушал проповеди вяло;

      Что предвещал грядущий день? —

      Едва лишь только рассветало

      Бродил по келье словно тень —

      Одолевали ведь сомненья…

      Надеждой душу согревал,

      Приятны стали наважденья,

      Хотя умело их скрывал.

      Какие видел он картины?

      Быть может, дальние края?

      Иные зреют для чужбины,

      Для изнуряющей кручины…

      Здесь уточнять не стану я.

      Хочу напомнить о морали,

      Хочу сказать: Всё это сон!

      О, нет конца моей печали…

      Я сам немало удивлён.

      В нём измененья проявлялись,

      Но их в себе не замечал,

      Их не на шутку опасались,

      (О том монах не раз слыхал.)

* * *

      Шли тихо годы заточенья.

      Где опыт жизненный его?

      Всю глубину опустошенья

      Он не изведал своего.

      Он вёл себя богоугодно:

      Иконы, чётки перед ним…

      Сентиментальностью раним,

      В нём чувство долга превосходно.

* * *

      Не стану клясться головой,

      Помог ли тут обычный случай?

      Рассказ, читатель, слушай мой,

      Себя догадками не мучай.

* * *

      Так вот, несчастного, она

      (Стрела дана не зря Амуру)

      Лишила ангельского сна;

      Как тут не вспомнить времена,

      Когда прекрасную Лауру

      Петрарка воспевал в стихах,

      Её взываю к жизни прах…

      Я говорю её словами,

      Она как будто бы меня,

      Целует жаркими устами…

      Но перейду, пожалуй, я

      К своей истории начальной

      (Назвать её нельзя банальной)

      На то достаточно причин;

      Их, несомненно, я открою

      С манерой чисто деловою;

      Потрачу вечер не один,

      Коль надо, я, на поясненье.

      Во