Украсть у президента. Владимир Гриньков

склонился над столом Горецкий. – Что вы о нём знаете?

      – Что я его убил.

      – Тьфы ты! – в сердцах сказал Горецкий.

      Но Корнышев уже коснулся упреждающе его руки и произнёс:

      – Достаточно, я думаю. Давайте на этом закончим наш разговор.

      * * *

      – Может быть, он просто валяет дурака? – сказал Корнышев, задумчиво глядя за огромное стекло, за которым была видна взлётно-посадочная полоса и разбегающийся по той полосе пассажирский авиалайнер.

      Горецкий отпил из бокала пиво, поставил на стол перед собой, и покачал головой:

      – Нет, Слава, не думаю.

      Самолет оторвался от взлётной полосы и стал подниматься в небо, высоко задрав нос.

      – Почему же? – пожал плечами Корнышев. – Предположим, что он там просто спрятался.

      – В тюрьме?

      – В тюрьме, – кивнул Корнышев.

      – Он там не спрятался. Его там спрятали. Это разные вещи, Слава. Это произошло помимо его воли. Хозяева упекли его в тюрьму за убийство, которого он не совершал. И он бы на всё пошёл, только бы оттуда вырваться. Там плохо и там страшно. И ещё он сел не на три года и не на пять. У него пожизненное, Слава. Так не прячутся. Он хочет сюда, поверь, – повёл рукой вокруг Горецкий. – В нормальную жизнь он хочет, где много солнечного света. Где пиво можно пить. Где женщины красивые. И он на всё готов. Только он пока не понимает, чего от него хотят. Он не понимает, что он не Иванов, а Ведьмакин. Он не понимает, что он сидит ни за что. Мы ему его же собственное удостоверение показываем, а он не реагирует никак. До него даже не доходит, что это вполне может оказаться правдой. У него с мозгами что-то такое, что мы никак до него не можем достучаться.

      Горецкий с мрачным видом отпил пиво. Корнышеву вспомнилось, как Горецкий сказал ему об Иванове: «Я попробую его раскачать. Но надежда есть только в том случае, если он ещё не потух окончательно»

      – А если он уже как зомби? – сказал Корнышев. – Если ему действительно с мозгами что-то такое сделали, что его в нормальное состояние уже не вернуть? И все наши хлопоты – псу под хвост. Искали его, искали, нашли, обрадовались, а толку оказалось – ноль. С чем в Москву возвращаемся? Что Калюжному скажем? Что проверили, что это действительно Ведьмакин, только он уже совсем не Ведьмакин, а Иванов, потому что сам себя считает Ивановым, а из прежней своей жизни не помнит ничего.

      – Нет-нет! – замотал головой Горецкий. – Ведьмакина мы этого докрутим. Нам от него отступаться нельзя, потому что он один только и знает, как оно там всё было.

      Объявили регистрацию на московский рейс. Горецкий допил пиво.

      – У меня есть приятель, – сказал он. – Когда-то учились вместе. Я как-то с ним встречался. Десять лет после выпуска. Дату отмечали. Я помню, что он кое-что из своей практики рассказывал. Были у него интересные пациенты. Травмы и заболевания головного мозга и сопутствующая этому амнезия. Наш Иванов, конечно, с совсем другой историей. Но попробовать можно.

      * * *

      Глеб заглянул на кухню.

      – Завтрак готов, – сказала Женя. – Смотри, что у нас сегодня!

      На