Написано кровью моего сердца. Диана Гэблдон

с гнойной раны горя, обнажая мое истекающее кровью нутро, не желающее заживать.

      Густой воздух, влажный и горячий, застревал в горле. Наконец я нашла нужное слово.

      – Триаж, – внезапно сказала я. – Так в медицине называется сортировка больных. Под всей этой шелухой я… умирала. Истекала кровью. А когда сортируешь больных… в первую очередь надо остановить кровотечение. Просто остановить. Иначе пациент не жилец. Вот Джон и… остановил кровь.

      Залепив мою рану своей собственной – своим горем, яростью… Две раны, сжатые вместе: кровь течет, но уже не теряется зря, она попадает из одного организма в другой, горячая, жгучая, чуждая – но при этом дарующая жизнь.

      Джейми пробормотал что-то на гэльском; большую часть слов я не разобрала. Он сидел, повесив голову, упираясь локтями в колени, и шумно дышал.

      Я села рядом и тоже вздохнула. Цикады трещали все громче; их стрекотание, заглушавшее даже шелест воды и листьев, пробирало до самых костей.

      – Будь он проклят, – пробормотал наконец Джейми и выпрямился. Он выглядел злым – но сердился отнюдь не на меня.

      – А Джон… с ним все хорошо? – робко спросила я.

      К удивлению – и некоторому облегчению, – Джейми чуть заметно улыбнулся.

      – Да. Хорошо. В этом я уверен.

      Хотя в голосе, как ни странно, прозвучало некоторое сомнение.

      – Ты что, черт возьми, с ним сделал?! – встрепенулась я.

      Он сжал на миг губы.

      – Ударил. Дважды, – добавил он, отводя глаза.

      – Дважды? – потрясенно переспросила а. – А он что?

      – Ничего.

      – Неужели…

      Я откинулась на спинку скамьи. Теперь, успокоившись, отчетливо видела, что Джейми… Тревожится? Испытывает вину?

      – И почему же ты его ударил?

      Я постаралась, чтобы в голове прозвучало лишь любопытство, а не возмущение. Видимо, не преуспела, потому что Джейми вскинулся, словно ужаленный в задницу медведь.

      – Почему? И ты еще спрашиваешь?!

      – Вообще-то да, – съязвила я. – Что он такого сделал, чтобы его бить? Еще и дважды.

      Нет, Джейми запросто мог кому-нибудь врезать, но обычно на то имелась веская причина.

      Он недовольно фыркнул. Однако когда-то, давным-давно, Джейми обещал быть со мной честным – и до сих пор своего слова не нарушил. Он расправил плечи.

      – Первый раз это было личное. Я вернул ему старый долг.

      – То есть, выходит, ты просто дождался удобного случая? – уточнила я, остерегаясь спрашивать, что за «личный старый долг» мог у него остаться.

      – У меня просто не было выбора, – раздраженно отозвался тот. – Он сказал кое-что оскорбительное, и я его ударил.

      Я не стала ничего спрашивать, только шумно выдохнула через нос, чтобы Джейми услышал. Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь плеском реки.

      – Он сказал, что вы двое не занимались любовью друг с другом, – пробормотал наконец он, опуская взгляд.

      – Ну конечно… Я же говорила. Мы ведь… Ох!

      Джейми