Написано кровью моего сердца. Диана Гэблдон

случае, в Девоне тоже есть овцы.

      Арабелла-Джейн принялась расстегивать ему рубашку. Он поднял было руку, чтобы ей помешать, но только бессильно махнул.

      – Много овец… – пробормотал он. – В Англии их целое полчище.

      – Боже, храни королеву, – буркнула женщина, не отрываясь от своего занятия.

      Последняя пуговица проскользнула в петлю, и легкий сквозняк прошелся по волоскам на груди.

      Уильям наконец вспомнил, почему хотел ее остановить, но женщина уже лизнула сосок, так что ему не оставалось ничего иного, кроме как положить руку ей на голову. Удивительно теплую, как ее дыхание. И пальцы, которые умело обернулись вокруг мужской плоти.

      – Нет, – пробормотал он спустя целую вечность, хотя на деле прошло лишь несколько секунд. Уильям – не без сожаления – взял ее за руку, не давая двигать пальцами. – Я ведь… обещал. Что не трону тебя.

      Однако женщина его не отпускала, глядя снизу вверх с крайне озадаченным видом, это было заметно даже в тусклом свете, сочившемся сквозь ставни.

      – Если зайдешь слишком далеко, я просто скажу «хватит». Хорошо? – предложила она.

      – Нет, – повторил он, изо всех сил пытаясь сосредоточиться. Отчего-то было крайне важно, чтобы женщина его поняла. – Дело в чести… В моей чести.

      Она фыркнула: то ли насмешливо, то ли раздраженно.

      – Может, о чести стоило подумать прежде, чем являться в публичный дом? Или тебя силой приволокли?

      – Я пришел с другом, – напыщенно пояснил он. Женщина по-прежнему не убирала руки. – И не за этим. Я хотел…

      Слова, родившиеся было в голове, вдруг пропали, оставляя взамен одну лишь пустоту.

      – Давай потом расскажешь, чего ты хотел? – предложила она, и Уильям с удивлением обнаружил, что у нее две руки, и вторая столь же умела.

      – Мадам, отпустите… – Черт, как же оно называется? – Отпустите мои яички!

      – Как скажете, – заявила она и, нырнув головой в его влажную, пропахшую потом рубашку, закусила сосок, присасываясь к нему так сильно, что из головы вылетели все связные мысли.

      После этого события разворачивались без его вмешательства – хоть и были весьма приятны. В какой-то момент Уильям понял, что нависает над шлюхой, капая на нее потом, и бормочет:

      – Я ублюдок, ублюдок, представляешь? Я ублюдок…

      Она не отвечала. Только обхватила рукой за затылок и притянула ближе.

      – Вот поэтому…

      Придя в себя, он понял, что уже какое-то время болтает вслух, уютно пристроив голову у нее на плече и вдыхая сладкий мускусный запах, а ее сосок темным пятнышком маячит в дюйме от носа.

      – Единственное, что у меня осталось – это мое слово. Я должен его держать… – На глаза вдруг навернулись слезы. – Почему ты заставила меня нарушить слово?

      Женщина не отвечала. Уильям уж было решил, что она уснула, как внезапно та погладила его по спине, и тишину прервал чуть слышный шепот:

      – А ты не думал, что у шлюх тоже бывает своя