Написано кровью моего сердца. Диана Гэблдон

обычно глядит на очередной жуткий нарыв: немного завороженно и не с отвращением, а твердой решимостью во что бы то ни стало разделаться с этой дрянью.

      Йену оставалось лишь надеяться, что Рэйчел не решит удалить его из своей жизни, как бородавку или гангренозный палец.

      – Я… расскажу все, что хочешь, – смело заявил он. – Все, что угодно.

      – Какая щедрость, – усмехнулась та. – А я, пожалуй, соглашусь. И даже отвечу тем же. Не хочешь узнать, девственница ли я?

      У Йена отвисла челюсть.

      – А разве нет? – хрипло выдавил он.

      – Девственница, – заверила та, едва ли не покатываясь со смеху. – А ты что, сомневаешься?

      – Нет же! – Кровь бросилась ему в лицо. – Любой, кто на тебя посмотрит, сразу поймет, что ты… что ты… добродетельная женщина, – завершил он с облегчением, подобрав-таки подходящее слово.

      – Меня вполне могли изнасиловать, – веско заметила она. – Тогда я была бы уже… не столь добродетельна?

      – Я… м-м-м… Нет, наверное, вовсе нет…

      Йен знал, что многие считают изнасилованных женщин распутницами. И Рэйчел тоже это знала. Он вконец запутался; она видела его замешательство и с трудом сдерживала смех.

      Наконец Йен расправил плечи, вздохнул и поймал ее взгляд.

      – Хочешь услышать о каждой женщине, с которой я делил постель? Я расскажу. Ни одну из них я не брал силой… Правда, почти все были шлюхами. Но я никакую заразу от них не подцепил! – торопливо заверил он.

      Рэйчел задумалась.

      – Наверное, такие подробности мне ни к чему, – произнесла она наконец. – Но если когда-нибудь мы повстречаем женщину, с которой ты делил постель, я хотела бы об этом знать. И… ты же не собираешься и дальше прелюбодействовать с проститутками после того, как нас свяжут узы брака?

      – Ни за что!

      – Хорошо, – сказала она, отклоняясь назад и обхватывая руками колени. – Однако я все равно хотела бы услышать о твоей жене. Об Эмили.

      Рэйчел все еще сидела рядом с ним. Не отодвинулась, даже когда он заговорил о шлюхах. Повисла тишина, только сойка трещала о своем.

      – Мы любили друг друга, – тихо сказал он, глядя в землю. – И она была мне нужна. С ней было о чем поговорить. По крайней мере, тогда.

      Рэйчел затаила дыхание, но не вымолвила ни слова. Йен набрался смелости и поднял голову.

      – Я не знаю, как это объяснить. С ней было совсем не так, как с тобой, но я не хочу утверждать… будто она для меня ничего не значила. Значила… – добавил он, снова опуская взгляд.

      – И сейчас тоже? – после долгой паузы тихо спросила Рэйчел.

      Йен не сразу, но все-таки кивнул.

      – Но… – начал он, однако осекся, подбирая слова, потому что они подошли к самой зыбкой части его исповеди, после которой Рэйчел может встать и уйти, волоча за собой по камням и щебню его разбитое сердце.

      – Но? – нежно переспросила она.

      – У могавков… – заговорил он и снова замолчал, переводя дух. –