Шерлок Холмс и Русская богиня. Гарри Кондубасов

Раньше мне на пирах подавали хмельные меды в рогах, окованных серебром, теперь я сама прислуживаю на пирушках. Мне давно говорят, чтобы я убрала с шеи этот уродливый шрам, ведь есть для этого зелья, но я не хочу. Без шрама никто уже не вспомнит, что я была воином! А древние названия этих мест звучат для меня музыкой молодости – Торвайёкюдль! Эрайвайёкюдль! Тиндфьядлайёкюдль!..

      Гелла провела рукой, словно раскрывая горизонт, и сказала: «Дворец мессира! Мало кому из людей довелось увидеть его дважды…» Пройдя по анфиладе роскошных залов в восточном вкусе, где стены и потолки источали живительный смолистый аромат ливанского кедра, Холмс и Ватсон оказались во внутреннем дворе, выстланном дорогим мрамором. На тумбах, расставленных по всему его пространству, красовались драгоценные вазы с великолепными цветами. В середине двора был устроен глубокий бассейн с цветными рыбами, живыми кораллами и всяческими морскими диковинами. Роскошный выход с богато украшенной лестницей вел в жилые покои, скрытые от посторонних глаз пёстрыми шёлковыми занавесями, а на мраморном ступенчатом возвышении, изукрашенном драгоценными камнями, возвышался трон из слоновой кости с вызолоченными рельефами. К нему вели шесть ступеней с золотыми грифонами на каждой стороне ступеней. Грифоны имели то львиную, то орлиную морду, чередуясь в шахматном порядке. Самый большой грифон с огромными крыльями, в которых каждое перо сверкало своим оттенком драгоценной эмали, осенял трон подобно льющейся небесной радуге. Он был двуглавым, совмещая в себе и львиную, и орлиную природу. Всего грифонов было тринадцать. Локотниками трона служили изваяния львов, на которые опирался восседавший на престоле мессир. Никто не сказал джентльменам, что это мессир, но сомневаться не приходилось.

      Восседавший на троне выглядел как человек высокого роста, скорее средних лет, чем пожилой, с несвежим цветом лица и тёмными мешками под глазами, седина густо прострочила его чёрные курчавые волосы, но ещё не закрасила их сплошняком. Рот непрестанно кривился, выдавая скверное расположение духа, что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, одна бровь выше другой. Он был в дорогом сером костюме и дорогих, в цвет костюма, туфлях. Мессир опирался на массивную трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. В Лондоне он легко бы сошел за немца или австрияка, любителя пеших прогулок. На предпоследней ступени, блистая сталью доспехов, справа от мессира высился мощный рыцарь. Его чёрные глаза контрастировали с белым и холодным лицом, как угли, вставленные в голову снеговику. Его огромный меч висел на бедре, а руки были заняты серебряным подносом, на котором бугрилась истекающая кровью голова… Майкрофта Холмса! Кровь переливалась через край и пятнала вишнёвыми каплями белоснежный мрамор ступеней.

      – Приветствую вас, джентльмены, в этом не лучшем из миров! – сказала голова. – Мне только непонятно, кто тут живой, а кто мёртвый. Я живой?

      – Ты