Женщина Солнца. Джеймс Уиллард Шульц

большую ошибку, покончив со своей холостяцкой жизнью. Но в последующие дни мой взгляд на это стал более оптимистичным: я сказал себе, что в нашу обширную страну равнин и гор никогда не вторгнется орда новичков, бизоны не будут истреблены, а торговля мехами продлится до конца моей жизни, а что будет после этого, значения не имеет. Я с нетерпением ждал наступления того шестого дня и всего, что он для меня значил.

      Наконец-то он настал, а вместе с ним и большой торговый отряд из лагеря гро-вантров, который находился далеко внизу, в стране Медвежьей Лапы. Все помещения для гостей были переданы им, фактор устроил вождям пир и выкурил с ними трубку, а с Роузом и Шампином открыл торговый зал, куда ворвалась толпа гостей, желавших обменять свои мягкие бизоньи шкуры и меха на товары с наших полок. Снова и снова в течение дня я выскальзывал и оглядывал двор в поисках Мастаки, к большому удовольствию моих помощников, которые, наконец, сказали друг другу на языке черноногих:

      – Недавно окрученный становится нетерпеливым, ожидая ее.

      Торговавшие услышали и все поняли, весело рассмеявшись. Я больше не рисковал выходить на улицу.

      По мере приближения ночи я становился все более и более встревоженным, наконец решил, что Мастаки отказалась от меня, и почувствовал себя ужасно подавленным.

      Затем вошел Поднимающийся Волк, ловко перепрыгнул через высокий прилавок, увлек меня в проход, ведущий на склад, и сказал, к моему внезапному и огромному облегчению:

      – Они здесь, Одинокий Мужчина и вся его семья, и поставили свой вигвам к востоку от форта.'

      – Хорошо! И что мне делать?

      – Ну, ты, как обычно, поужинаешь с начальством, посидишь с ним немного и пойдешь к себе. Моя женщина и я приведем туда Мастаки. Она надела одно из платьев, которые сшила для нее моя женщина, и это хорошее платье; она, несомненно, прекрасно в нем выглядит.

      Остаток того дня я едва осознавал, что делаю. Я кое-как закончил торговлю с гро-вантрами, пошел в свою комнату, надел синюю суконную одежду с медными пуговицами и присоединился к фактору в столовой; механически прожевал все, что передо мной поставили; потом сидел и курил с ним, вполуха слушая его разговор, пока, наконец, он не воскликнул:

      – Так, так! Лучше бы тебе пойти к тем, кто тебя ждет, и удачи тебе, сын мой!

      В моей комнате никого не было. Я снова развел огонь в камине, сел перед ним и выкурил трубку, и еще, и еще; и снова и снова восклицал:

      – Черт возьми! Если они пришли, почему их нет?

      Наконец дверь бесшумно открылась и вошел Поднимающийся Волк, а за ним его женщина, затем Мастаки и, наконец, молодая девушка лет семнадцати – самая красивая девушка, белая или краснокожая, из тех, каких я когда-либо видел. Но, естественно, я бросил на нее лишь мимолетный взгляд; мои глаза были прикованы к Мастаки, действительно очень красивой, в ее новом ситцевом платье с ярким рисунком и высоким поясом и пестрой шали. Каждая из женщин несла по два ярко раскрашенных парфлеша², которые они уложили в углу комнаты, и Поднимающийся Волк сообщил мне,