XXL Love. Кексики vs Любовь. Джина Шэй

подальше от музейной парковки.

      Первый мой порыв – броситься за ней следом. А потом, прикинув направление её движение, сопоставив с возможной целью – я выбираю не самый очевидный вариант. Вприпрыжку несусь на парковку к своей машине. Позади меня неожиданно раздается улюлюканье и “Загоняй её, загоняй, еще успеваешь!”

      Посмотрите-ка, какая азартная, оказывается, музейная публика. Или что, насмотревшись на дохлых енотов, живому бесплатному спектаклю радуешься хлеще, чем любимому сериалу по телеку?

      Я оказываюсь прав. Хоть Кексик и выигрывает у меня аж целых пять минут форы, но…

      У неё каблуки, а у меня колеса. И я знаю в толк в экстремальной распарковке, настолько, что когда Кексик только-только сходит с музейной дорожки на тротуар, я уже оказываюсь на том же месте, только со стороны автомобильной дороги. Не отказываю себе в удовольствии по пижонски уронить руку на дверцу.

      – Девушка, девушка, может быть, вас подвезти?

      Кексик зыркает на меня еще более кисло, чем до этого.

      – Ну точно надо вас подвезти, – улыбаюсь лучезарно, – у вас ведь что-то болит, поэтому вы такая хмурая?

      – Геморрой у меня обострился, – сквозь зубы шипит Юльчик, – блондинистый такой геморрой, гейской наружности.

      – Ну, эй, попрошу, ничего нет в моей наружности гейского, – откликаюсь безмятежно, – что за замшелость, мадмуазель? Это вы по какому признаку решили мою ориентацию определить? По вымытым ушам?

      – По бороде из барбершопа, – Юлька чуть не скрипит зубами от бешенства. Ей явно не нравится, что я сбросил скорость и еду вслед за ней в черепашьем темпе.

      – Если бороду не стричь, будешь выглядеть как бомж или как хипстер, – откликаюсь я насмешливо.

      – Правильные гетеросексуальные мужики в твоем возрасте, Бурцев, уже умеют пользоваться бритвой, – продолжает язвить Кексик. Черт побери, даже интересно, какой у неё запас яда в защечных мешках!

      – Это если они после каждого акта бритья не выглядят двадцатилетними придурками, – нравоучительно поясняю я, – и если им при этом не надо четыре раза в неделю встречаться с важными дядями и производить на них впечатление солидного бизнесмена.

      – Значит, обманываешь своих клиентов, да, Бурцев? – елейным голосочком тянет Кексик, приостанавливаясь. Мне даже становится её чуточку жалко. Каблуки моя роскошная выбрала высокие, а до автобусной остановки еще не близко.

      – Садись уже ко мне, коза, – смеюсь и притормаживаю, – торжественно обещаю, что не буду тебе мстить ни за торт, ни за отбитую ногу. Да и что я буду за мужик, если обижу женщину?

      – Какой ты стал принципиальный, Тимурчик, – раздраженно тянет Максимовская, ускоряя шаг, – какая жалость, что ты не всегда… Ох!

      Она не успевает договорить свое изобличение меня, как последней сволочи. С ней случается то, чего я ей ни в коем случае не желал – торопливо семенящие по тротуару аппетитные ножки в красных туфлях в какой-то момент подводят свою хозяйку. Она не замечает выбоины в тротуарной плитке, не рассчитывает