Капитал в XXI веке. Томас Пикетти

уровень доходности капитала значительно превышает показатели роста – а мы увидим, что в истории почти всегда так и было, по крайней мере до XIX века, и что это вполне может снова стать нормой в XXI столетии – это автоматически подразумевает, что рекапитализация имущества, накопленного в прошлом, осуществляется быстрее, чем растет производство и доходы. А значит, наследникам достаточно сберегать часть доходов, полученных с капитала для того, чтобы он рос быстрее, чем вся экономика в целом. В этих условиях наследственное имущество почти неизбежно будет преобладать над имуществом, накопленным в течение трудовой жизни, а концентрация капитала будет достигать очень высокого уровня, который, вполне вероятно, не будет соответствовать меритократическим ценностям и принципам социальной справедливости, лежащим в основе наших современных демократических обществ.

      Более того, эта ключевая сила расхождения может увеличиться за счет дополнительных механизмов, например, в том случае, если, наряду с уровнем богатства, быстро растет норма сбережений[37], и возрасти еще больше, если средний уровень доходности тем выше, чем больше начальный капитал (а мы увидим, что это происходит все чаще и чаще). Непредсказуемый и произвольный характер доходности капитала и формы обогащения, которые он производит, также подтачивают основы меритократического идеала. Наконец, все эти последствия могут быть усугублены механизмом структурного расхождения цен на недвижимость или на нефть наподобие того, что описывал Рикардо.

      Подведем итог. Процесс накопления и распределения имущества содержит в себе самом мощные силы, движущиеся в направлении расхождения или, по меньшей мере в сторону очень высокого уровня неравенства. Существуют также силы конвергенции, которые могут взять верх в определенных странах или в отдельные эпохи, однако силы расхождения могут в любой момент снова возобладать, как это, по-видимому, произошло в начале XXI века и как, судя по вероятному снижению демографического и экономического роста, будет происходить в ближайшие десятилетия.

      Мои выводы носят менее апокалиптический характер, чем те, к которым подталкивает принцип бесконечного накопления и постоянного расхождения, сформулированный Марксом (чья теория по умолчанию исходит из представления о нулевом росте производительности в долгосрочной перспективе). В предлагаемой мною схеме расхождение не постоянно и представляет собой лишь один из возможных сценариев будущего. Тем не менее, выводы, к которым я прихожу, не очень утешительны. Особенно важно подчеркнуть, что фундаментальное неравенство r › g, главная сила расхождения в нашей пояснительной схеме, никак не связано с какой-либо погрешностью рынка – напротив, чем более «совершенен», в понимании экономистов, рынок капитала, тем скорее оно проявится. Можно представить, какие инструменты и какая государственная политика могли бы противодействовать этой неумолимой логике – например, всемирный прогрессивный налог на капитал. Однако их внедрение сопряжено с серьезными трудностями

37

Этот очевидный дестабилизирующий механизм (чем человек богаче, тем больше растет его имущество) вызывал большое беспокойство у Кузнеца, чем и объясняется название, которое он дал своей книге 1953 года: Shares of Upper Income Groups in Income and Savings (Участие групп с наивысшим доходом в накоплении прибыли), National Bureau of Economic Research. Однако ему не хватало исторической широты для того, чтобы всесторонне его проанализировать. Этой силе расхождения также посвящена классическая работа Мида (J. Meade, Efficiency, Equality, and the Ownership of Property, Allen & Unwin, 1964) и исследование Аткинсона и Харрисона (A. Atkinson et de A. Harrison, Distribution of Personal Wealth in Britain, 1923–1972), представляющее собой своего рода историческое продолжение первой. Наши работы непосредственно продолжают начинания этих авторов.