Капитал в XXI веке. Томас Пикетти

сумели, благодаря новым возможностям, предоставленным информационными технологиями, собрать без особого труда исторические данные в намного более широких масштабах, чем наши предшественники.

      Я вовсе не намерен преувеличивать значение технологий в истории идей, однако, на мой взгляд, этими чисто техническими вопросами пренебрегать не следует. Во времена Кузнеца и вплоть до 1980-1990-х годов большие объемы исторических данных было объективно намного труднее обрабатывать, чем в наши дни. Когда в 1970-е годы Элис Хэнсон Джонс обобщила данные американских посмертных описей имущества колониальной эпохи[33], а Аделин Домар провела ту же работу с французскими архивными материалами XIX века[34], касающимися наследования имущества, то эта работа в значительной степени осуществлялась вручную, при помощи картонных карточек, и это важно понимать. Когда сегодня мы перечитываем эти значимые книги или же работы Франсуа Симиана по эволюции зарплат в XIX веке, исследования Эрнеста Лабрусса по истории цен и доходов в XVIII столетии или же труды Жана Бувье и Франсуа Фюре по движению прибыли в XIX веке, то для нас очевидно, что при сборе и обработке данных эти ученые сталкивались с серьезными материальными трудностями[35]. Эти сложности технического характера зачастую поглощали значительные силы и иногда, казалось, брали верх над аналитической работой, тем более что эти сложности заметно ограничивали возможности сравнения материала из разных стран и эпох. Сегодня историю распределения богатства во многих отношениях изучать намного проще, чем прежде. Настоящая книга в немалой степени отражает это улучшение условий труда исследователя[36].

      Основные результаты, достигнутые в этой книге

      Каковы же основные результаты, к которым мне удалось прийти, опираясь на эти прежде не использовавшиеся исторические источники? Первый вывод заключается в том, что в этой области следует избегать всякого экономического детерминизма: история распределения богатств всегда имеет большую политическую подоплеку и не может сводиться к одним лишь экономическим механизмам. Так, сокращение неравенства, наблюдавшееся в развитых странах в 1900-1910-е и 1950-1960-е годы, было прежде всего результатом войн и той политики, которую начали проводить государства по их окончании. Точно так же, усиление неравенства, вновь начавшееся в 1970-1980-е годы, было во многом предопределено политическими переменами последних десятилетий, особенно в налоговой и финансовой сферах. История неравенства зависит от представлений экономических, политических и социальных агентов о том, что справедливо, а что нет, от взаимоотношений между этими агентами и от коллективного выбора, который из этого проистекает; она складывается из того, что делают все заинтересованные агенты.

      Второй вывод, к которому подводит эта книга, заключается в том, что динамика распределения богатства запускает мощные механизмы, которые движутся попеременно то в сторону сближения,

33

См. A. H. Jones, American Colonial Wealth: Documents and Methods, Arno Press, 1977.

34

См. A. Daumard, Les Fortunes françaises au XIXe siècle. Enquête sur la répartition et la composition des capitaux privés à Paris, Lyon, Lille, Bordeaux et Toulouse d’après l’enregistrement des déclarations de successions, Mouton, 1973.

35

См. прежде всего F. Simiand, Le Salaire, l’évolution sociale et la monnaie, Alcan, 1932; E. Labrousse, Esquisse du mouvement des prix et des revenus en France au XVIIIe siècle, 1933; J. Bouvier, F. Furet et M. Gilet, Le Mouvement du profit en France au XIXe siècle. Matériaux et études, Mouton, 1965.

36

Есть и чисто интеллектуальные причины, объясняющие упадок того направления экономической и социальной истории, которое занималось эволюцией цен, доходов и имущества (его иногда называют «серийной историей») – на мой взгляд, упадок этот достоин сожаления, но вполне обратим по причинам, о которых мы еще поговорим.