Синдром изоляции. Роман-судьба. Анастасия Архипенкова

временные разногласия. Такую гармонию не сыграть-не подделать!

      Ты любуешься ими, светлея лицом. Вступаешь с третьей строчки:

      Очень вовремя мы родились,

      Где б мы ни были – с нами Россия!

      Комсомольцы-добровольцы,

      Мы сильны нашей верною дружбой…

      И еще – про берег турецкий и никому не нужную Африку.

      Через месяц ты уже не вспомнишь о мерцающем счастье. Теперь родителей слаженно петь не заставишь. «Чтоб ты сдох!» раздается дома чаще, чем «Доброе утро». Мама вслух жалеет о том, что уже не работает на секретном заводе, где они с Люськой мастерили химическое оружие.

      – Без цвета, без вкуса, без запаха… Вот бы подлить тебе, гаду, в супчик – никакая милиция не дотумкает!

      Папа лишь усмехается. Он опасается скорее несвежих котлет, чем маминых угроз.

      Вы молча едите баланду из капусты и мяса. Мама называет ее солянкой. Ты приучилась есть все, что дают, не разбирая цвета, вкуса и запаха. Папе тяжелее: вырос на уютной домашней кухне, и его мама, твоя бабушка, добралась до нобелевских высот в науке «Забота о мужчине».

      Отец требует поставить солонку и подать вышитый бабулей рушник, который он смешно называет тряпичкой.

      Солонку от мамы он однажды получил. Точно в глаз.

      Мать считала, что создана для любви, а не для семьи и громко причитает: впереди – выходные! Это ж скотину свою придется кормить целых шесть раз! Выслушивать его идиотские подначивания и жестокие насмешки, от которых так и чешутся руки морду набить. А в Третьяковке открыли обалденную выставку! А в «Новом мире» ждет нечитанный Искандер! Эх, была я девка бравая, с парашютом прыгала… А как повесила на шею ярмо с носками его вонючими – небо с овчинку стало!

      Ты тихо вставляешь:

      – Носки папины я все перестирала.

      Мама смотрит на тебя с презрением:

      – Эх ты… отцовское отродье. Разве ж в носках дело?

      По пятницам который месяц дают одну и ту же пьесу.

      Папа зачерпывает первую ложку кацапского борща и осторожно спрашивает:

      – Что это?

      – Ешь, что дают!

      – Алевтина, а ты все туда положила? Сделала по технологии?

      Мать смачно плюется:

      – По рецепту! По технологии!

      Папа с трудом пережевывает жилистое мясо и усмехается:

      – Алевтина, тебе бы работать поваром в тюрьме. По закладке – все продукты использованы, ни один ОБХСС не придерется, а жрать невозможно. Зеки будут проситься на свободу!

      – Ах так, гад?

      Кулинарный шедевр летит в унитаз. Какая кульминация, какой драматизм! Жаль, что ты не в силах наблюдать за ними просто как зритель.

      – Алевтина! Куды?! Дай супчику!

      Отец то ли ревет, то ли рычит.

      – Хрен тебе! – злорадно восклицает мама.

      Ты чертишь ногтем по клеенке, не поднимая глаз. Еще, чего доброго, про оценки вспомнят.

      Мама ничуть не расстроилась