По_этичНо. Катрин Аполлонова

правду пытаться

      Ущербно и дико.

      Червями покроется сердце, мозги.

      Заморят огрызками душу жестоко.

      Хоть лестью, хоть грубостью ты их трави.

      Останется шанс на победу один.

      Смерть, как исход – красоты достойный поступок,

      Но восхищения вызвать не может

      Тело с огромным количеством трубок.

      Белые стены, бинты, красный крест.

      Свободе надолго наложен арест.

      Вестей не пришло.

      Ни намёка на жалость.

      Значит, лишь творчеством всё называлось.

Ефросиния

      ***

      Мурашки по коже. На ощупь неприятны. Всем, но не тебе.

      Не ты касаешься бедра, проводишь мягко, а там лежу не я. Ну, всё понятно.

      Мы смотрим, как живётся жизнь чужая кем-то, а сами в графиках и мутной скуке ежедневно.

      Не поменяется, ты знаешь, всё будет прежним, от нас останутся окурки и надежды. Но мы не курим и не пьём спиртного, на лестничной площадке не столкнёмся – и что такого, что нам не светит? Как же, светит, даже ярко: в ночи экран встревожен смс под одеялом. Я судорожно тру глаза, а там такое, что… мне не хочется об этом. Там не ты, там всё другое. Плоское. Фальшивое. Кривое.

      Ты говоришь, что поживём, но непонятно, когда возьмемся мы за жизнь. Пока занятней под кипой брошенных бумаг сидеть, зажавшись: сдавили бёдра, страшно нам, но, покопавшись в белье своём, на грязном теле как-то оказавшись, оно оставило следы и отпечатки. А хочется потрогать так, чтобы завыть – а пыль, а грязь – хоть надевай перчатки.

      Пусти ладонь, сжимаешь сильно, ах… Проклятый! Не нужно рвать последний пух с меня, пернатой. Я не бела, но не краснею больше. Мы с демоном танцуем вальс. Или попроще – заводим танго трёхнедельной страсти.

      Откуда цифры эти все, что за напасти: три дня не пишет, три часа на секс, три раза в губы. Три месяца, три года, три до чуда осталось шага. Я к тебе бегу, несу трактат, подписанный от Жизни: но ты не слышишь. Почему? Ты обернись.

      Идёшь вперед. Один. Ты дышишь?

      А как же я?

      Вполоборота. Да, эта наша улица, и вот ворота, что мы с тобой…

      Ты не зайдёшь? И взгляд мимо меня ведёшь.

      Послушай же, мне драма не нужна. Она нужна тебе?

      Ты плачешь? Что за… Ты по мне? Но вот же я! Перед тобой, герой.

      Что, нет? Не видишь. Смотришь, а не замечаешь.

      Портрет мой из кармана вынимаешь: улыбка, глазки, форма носа, рук.

      А я? Где я? Ушла? Ты стар, мой друг.

      А сколько лет прошло? И всё – зачем? Ты променял нас на мешок проблем.

      А я? Не дозвалась. Я злилась, билась, я рвалась.

      Но не смогла. Я отошла. Ушли и годы. В пустоту.

      Я здесь. Пока всё так. Мы на мосту. И шаг не сделали мы друг от друга прочь.

      Мой рот молчит. Слова идут. Спешат мурашки по бедру. Мы на ветру.

      Мы к носу нос. Под руки, в руки. На износ.

Катрин Аполлонова

      – 5 —

      Сижу, изучаю трещинки на потолке.

      Дождь стучит в окно.

      В комнату входит загорелый муж подруги, кидает мне в руки мешочек.

      – Хотела